– Кто вы такой, сэр? – спросила Медди все-таки отказываясь верить в происходящее.

– С какой стати мне представляться прачке? – усмехнулся Леопольд.

Медди шумно вздохнула. И вправду – кто она, если не прачка?

И все же, вздернув подбородок, она с гордостью проговорила:

– Меня зовут Медлин Мэри Элоиза Этвуд.

Леопольд вскинул густые брови, и его лицо расплылось в мерзкой улыбке, обнажившей гнилые зубы.

– Точно?

– Да, – с трудом выдохнула Медди, заметив, как его глаза шарят по ее телу.

– Где твоя сестра? – спросил их новый хозяин, и ей понадобилось все самообладание, чтобы не ответить ему дерзостью.

– Молли наверху.

– Но ты ведь старшая, да? – потирая подбородок и с прищуром глядя на нее, уточнил Леопольд.

– Да, мне восемнадцать лет.

– Нормально.

Медди подавила дрожь:

– Что значит – «нормально»?

Он почесал немытую голову:

– Это значит, что ты совершеннолетняя, и я вполне могу на тебе жениться.

Медди поднесла руку ко рту, с трудом справляясь с тошнотой:

– Жениться?

– Да, именно так. Тебе повезло, что я еще холостой.

Повезло? Она подавила отвращение:

– Я вас совсем не знаю!

– Мы поженимся утром, чтобы ты там ни говорила! – заявил кузен Леопольд.

– Я не выйду за вас! – воспротивилась Медди, вздернув подбородок и стараясь не показать, что ее охватил страх.

– У тебя нет выбора, – усмехнулся Леопольд. – Ваш отец умер, так что вы с сестрой под моей опекой. Или выйдешь за меня, или ищите себе другое жилье. Я даю тебе шанс сохранить имя и дом, дурочка. Ты должна на коленях меня благодарить.

– Не за что мне вас благодарить, – бросила Медлин, качая головой. – Если таковы ваши условия, мы уедем сию же минуту.

Она резко развернулась и направилась было в свою спальню, но ноги у нее подкосились и она осела на пол у стены. К ней ринулась ее тринадцатилетняя сестренка Молли, которую трясло от слез.

– Я все слышала. Ты и вправду думаешь, что лучше уехать?

– Я не выйду за него! – воскликнула Медлин. – Иди собирай вещи.

С лицом, залитым слезами, Молли пошла к себе, и через час они в потрепанных накидках стояли у входной двери, в последний раз глядя на единственный дом, который знали, с болью в сердце понимая, что могут никогда его больше не увидеть.

– Пошли.

Она взяла Молли за руку, изо всех сил стараясь казаться храброй и уверенной в себе, хотя колени подгибались.

Ту ночь они провели в амбаре, прижавшись друг к другу и зарывшись в сено, но Медди согревал еще и гнев на мерзкого грубого Леопольда. Для сестры она готова на все, кроме этого.

На следующий день сестры отправились к их бывшей домоправительнице, жившей в соседней деревне. Миссис Галифакс приняла их по доброте душевной, но Медлин знала, что живет ее семья бедно и приютить их обеих она не сможет.

– Я поеду в Лондон и найду работу, – решила Медди. – Молли буду присылать деньги, так что в тягость она вам не будет, да и по хозяйству поможет.

На другой день она уехала в столицу, купив на одолженные у миссис Галифакс деньги билет на почтовый дилижанс. Молли старалась держаться, но при прощании все-таки смахивала слезы.

– Не волнуйся, родная, я скоро вернусь за тобой, и все у нас будет хорошо.

Молли печально кивала и старалась делать вид, что вовсе не расстроена.

– Держись, – напутствовала Медди сестру. – Слушайся миссис Галифакс и помогай по дому. Обещаю, что буду писать тебе каждую неделю.

С тяжелым сердцем расставалась она с сестрой, ее голубые глаза покраснели от слез, когда шагала по снегу к почтовому дилижансу.

И месяц назад Медди получила письмо от миссис Галифакс, о котором с ужасом думала все эти годы: