Беркин, который показался Джеральду тихим, нереальным и словно выключенным из ситуации, представил девушку как мисс Даррингтон. Та несколько неохотно протянула Джеральду руку, не сводя с него печального, откровенного взгляда. Его словно ударило током, и он сел.

Подошел официант. Джеральд бросил взгляд на бокалы Беркина и девушки. Беркин пил жидкость зеленоватого цвета. Перед мисс Даррингтон стояла маленькая рюмка для ликера, на дне которой оставалось не больше капли.

– Хотите выпить еще что-нибудь?

– Коньяку, – сказала девушка и, проглотив оставшуюся каплю, отставила рюмку.

Официант отошел.

– Нет, – продолжила девушка свой разговор с Беркином. – Он не знает, что я вевнулась. Увидев меня здесь, он очень вазгневается.

Иногда она произносила «в» вместо «р», и это делало ее речь похожей на детский лепет, придавая оттенок жеманности, что соответствовало облику девушки. Ее печальный голос звучал монотонно.

– А где он? – поинтересовался Беркин.

– Дает частное пведставление у леди Шеллгроув, – ответила девушка. – Уоренз тоже там.

Все помолчали.

– Ну и что ты собираешься делать? – спросил Беркин спокойным, покровительственным тоном.

Девушка угрюмо молчала. Вопрос ей явно пришелся не по вкусу.

– Ничего не собиваюсь. Попвобую завтра догововиться о сеансах позивования.

– Куда отправишься?

– Сначала к Бентли. Но боюсь, он злится на меня за то, что я сбежала.

– Когда он писал Мадонну?

– Да. И если даст мне от вовот пововот, пойду к Кармартену.

– Кармартену?

– Фредерику Кармартену. Он фотограф.

– А… Шифон и обнаженные плечи…

– Да. Но он очень повядочный человек.

Снова воцарилось молчание.

– А как у тебя дела с Джулиусом? – спросил Беркин.

– Никак, – ответила девушка. – Я пвосто его не замечаю.

– Вы окончательно разошлись?

Ничего не ответив, она отвернулась с угрюмым видом.

Еще один молодой человек торопливо подошел к их столику.

– Привет, Беркин! Привет, Минетта! Когда ты вернулась? – спросил он нетерпеливо.

– Сегодня.

– А Холлидею это известно?

– Не знаю. Мне на это наплевать.

– Ха-ха! Буря еще не утихла? Можно к вам присесть?

– У меня серьезный вазговор с Вупертом, – ответила она холодно, но по-детски просящим голосом.

– Ага, исповедуешься? Что ж, для души полезно, – сказал молодой человек. – Тогда до встречи.

И, бросив быстрый взгляд в сторону Беркина и Джеральда, отошел, вильнув полами пиджака.

Все это время на Джеральда совсем не обращали внимания. И все же он чувствовал, что девушка физически постоянно ощущает его соседство. Он выжидал, прислушиваясь к разговору и пытаясь связать воедино отдельные факты.

– Ты будешь жить в Доме? – спросила девушка Беркина.

– Три дня, – ответил тот. – А ты?

– Еще не знаю где. Я всегда могу остановиться у Берты.

Снова возникла пауза.

Неожиданно девушка повернулась к Джеральду и заговорила вежливо и сдержанно, как женщина, понимающая, что ее социальное положение ниже, чем у собеседника, и вместе с тем делающая попытку поскорее установить в общении с мужчиной camaraderie[12]

– Вы хорошо знаете Лондон?

– Не сказал бы, – рассмеялся Джеральд. – Я бывал здесь достаточно часто, но ни разу не посещал это место.

– Значит, вы не художник? – спросила девушка тоном, который переводил его в разряд чужаков.

– Нет, – ответил он.

– Он солдат, путешественник и Наполеон в промышленности, – сказал Беркин, словно давал Джеральду рекомендацию для допуска в круг богемы.

– Вы военный? – спросила девушка с холодным, но живым любопытством.

– Теперь уже нет, несколько лет назад я вышел в отставку, – ответил Джеральд.

– Он участвовал в последней войне, – прибавил Беркин.