И я снова бегу... От беспомощности, кислотой разъедающей панцирь защиты, и непривычной щенячьей радости, заполнивших сердце. Я внезапно оказываюсь слабым перед ней, уязвимым в чувствах, как и тогда... И мне невыносимо видеть мелькающий в ее взгляде чертов триумф победителя.

«Тебя устроит моя квартира?»

Унизительное предложение мгновенно стирает с ее лица возбужденный румянец, успокаивая скулящих внутри меня монстров. В ее глазах слишком много пугающих меня чувств, ненужных, осложняющих отношения без обязательств, к которым я привык. Меня нельзя приручить, детка! Обладать, властвовать, понукать – не про меня.

Бегу... Бреду по темным лабиринтам коридоров в пиджаке на голое тело, саднящее от оставленных ею царапин. В темноте на ощупь касаюсь холодного металла дверной ручки, выпускаю себя на волю, под дышащее морозом вечернее небо.

Снова бегу, как два года назад... От ее цепких ручек, обладающих странной властью надо мной.

Единственное, чего мне хотелось – забыться. Вернуть прежнее размеренное существование без чертовых встрясок, брать то, что легко плывет в руки и, как прежде, контролировать свою жизнь.

– Мир, я благоверную в Испанию отправил, не хочешь присоединиться к нашему маленькому, но очень дружному консилиуму? – пьяный голос Никиты Чернова, заведующего гинекологическим отделением областной больницы, льётся из ожившего динамика. – Мы в клубе «Сорренто», на Объездном шоссе. Вечер пятницы, впереди аж два выходных. Почему нет?

В моей машине всегда есть смена белья и одежды, не раз выручавшие меня в тяжелых врачебных буднях. Я надеваю чистые майку и водолазку, умело скрывшую следы губ и ногтей Любы на моей шее, и еду к друзьям. Вдавливаю педаль газа в пол, прогоняя проклятые эндорфины хорошей порцией выплеснувшего адреналина.

Ник Чернов сидит за дальним столиком мерцающего сиреневатой подсветкой просторного помещения.

Длинная влажная челка неопрятно свисает на его лоб, касаясь тонкой чёрной оправы очков. К груди Никиты льнет незнакомая мне тощая блондинка в короткой кожаной юбке. Ник пьяно улыбается, небрежно и коротко жмёт протянутую мной руку и возвращает внимание к девице. Сводит расфокусированный взгляд на ее глуповатом лице и припадает к губам девчонки. Я сажусь на неудобный диван, обтянутый потрескавшимся чёрным кожзамом, и взмахом руки подзываю официанта.

Окунаюсь в свой мир. Привычное, грязное пространство потребителей, неверных мужей и доступных женщин.

Здесь даже воздух кажется бывшим в употреблении: прокуренный, спертый от витающих повсюду миазмов.

Облако сизого сигаретного дыма окрашивается разноцветными лучами стробоскопа. Музыка расслабляет меня, выбивая громкими битами из головы остатки мыслей.

Я опрокидываю в себя стопку коньяка и брезгливо отворачиваюсь от сосущейся напротив пары. Блондинка водит пальчиками по груди Ника, повторяя выпуклый рисунок букв. «Почему нет, когда да?» – гласит надпись на его чёрной толстовке.

– Привет, а вот и я. – Возле уха звучит хрипловатый знакомый голос. Вздрагиваю от неожиданности, вглядываясь в освещённое редкими вспышками лицо девушки. Марианна...

– И тебе привет. – Бросаю небрежно.

– Сюрприз для доктора Боголюбова. – Поясняет Чернов, недоуменно смотря на мою недовольную ухмыляющуюся рожу.

Пряный аромат ее духов и сигарет с ментолом въедается в ноздри, когда Марианна садится рядом. Так близко, что ее стройное бедро в облегающих чёрных джинсах, плотно соприкасается с моим.

– Я скучала. – Шепчет она томно, прижимаясь ко мне.

Сколько же мы не виделись? Три месяца, четыре? Ай, не помню! В моей жизни не было женщин, к которым хотелось вернуться. Руки длинноволосой высокой шатенки липнут к груди, впиваются словно иглами, царапая кожу сквозь одежду. Долгожданная, привычная доступность... Одинаковая для всех, фальшивая подделка...