– Нам куда?

Осматриваемся.

– Туда, – уверенно указывает Яна на свороток с дороги.

Идти все равно больше некуда. Автобус уехал вперед, назад – мы только что оттуда, а тут что–то похожее на накатанную дорогу, ведомую неизвестно куда, и одинокий дорожный знак, указывающий на Т–образный перекресток.

5. 5. Для счастья никаких денег не жалко

5. Для счастья никаких денег не жалко

Чистейший зимний воздух звенит и искрится в солнечных лучах. Плотный снежный покров ослепляет до слез. Синее–синее небо так и манит взмахнуть руками и взлететь лебедем.

Если идти быстрым шагом, то не сильно холодно, только мерзнет лицо. Легкий ветерок щиплет кожу. И только снег под ногами радостно хрустит, приветствуя двух сумасшедших девчонок в бескрайнем чистом поле.

Ни разу не пожалела, что надела под пуховик толстый свитер с высоким воротником и утепленные зимние штаны, которые каким–то чудом оказались в моем гардеробе.

Янка, по–моему, сама не рада, что затеяла эту поездку. Натянув до глаз махровый шарф и сунув руки в варежках в карманы пуховика, молчит, пыхтит и упрямо прет вперед как танк.

Стараюсь идти в шаг с подругой.

Почему девочки решили, что мне одной очень–преочень нужно приворотное зелье для Матвеева? Неужели я их действительно настолько задолбала слезами?

Ну… да.

Реву я в последнее время часто. Матвеев как нарочно ходит чуть ли не каждый день в кафе с новой девушкой. Будто поставил себе цель извести меня окончательно. И улыбается, гад, своими ямочками и шикарными белыми зубами. А у меня от его улыбки крыша едет и ноги подкашиваются. А еще несколько выговоров и последних предупреждений от администратора за «случайно» вылитые напитки на наших посетительниц. Которые, на минуточку, приходят с Арсением и с восторгом заглядывают ему в рот. Вот и приходится их немного приземлять.

– Ян, ты уверена, что мы идем в верном направлении?

– А то, – едва ворочая замерзшими губами, храбрится подруга. Зубы постукивают. По краю шарфа и на ресницах образовалась снежная опушка. Янка похожа на снегурочку.

– Лопушки! – радуется моя спутница, завидев вдали печные трубы с серым дымом.

Воспряв духом, спешим вперед.

– Так, нам нужна улица Центральная, дом пятнадцать. Нам туда, – Яна показывает направление в глубь деревни.

– Почему туда?

– Потому что Центральная улица должна быть по центру, логично?

Целеустремленно шагаем вперед, по пути крутим головами, пялимся на дома и покосившиеся избушки по обе стороны от нас, выискивая название улицы. Если бы не дым из труб, я бы подумала, что деревня давно вымерла. На улице ни души и даже собаки не гавкают.

После городских высоток как в сказку попали. Того и гляди из какого двора Баба–Яга с коромыслом выползет.

Но нет. На наше счастье, навстречу нам попался дедок. В валенках, фуфайке и ушанке. С белой густой бородой по грудь. С каким–то серым мешком за спиной, который он удерживает обеими руками, а сам сгибается под его тяжестью.

Колоритный старичок. Надень ему красный халат, шапку с меховой оторочкой, вручи посох и мешок с подарками – вылитый Дед Мороз.

– Здравствуйте, дедушка! – поздоровалась с ним, сравнявшись, Яна.

Старичок остановился. Не торопясь, опустил ношу на снег под ноги, выпрямился.

– И тебе не хворать, красна девица, – с любопытством разглядывает нас – Никак к Марьянке нашей приехали?

Обрадовано переглядываемся. А гадалку–то нашу Марьяной зовут. Популярная бабушка, раз тут ее все знают. Значит, мы на верном пути!

– Да–да, к ней. Подскажите, где ее дом?

– Тыща, – шмыгнул красным носом дед.

– Чего тыща?

– Тыща рублей, скажу, как пройти.