Я – единственный ребенок в семье, совершенно не приспособленный к жизни. Так считает отец, который с восьми лет воспитывает меня один. Он был идеальным папой, заботливым и внимательным, но полгода назад его будто подменили. В экстренном порядке он переписал на мое имя все имущество и активы, а теперь одержим идеей пристроить меня в хорошие руки, как породистого щенка. Миссия практически невыполнима, если учесть мои генетические особенности, которые я тщательно скрываю, в том числе и от Глеба.

- Мне скоро девятнадцать, - цежу сквозь зубы, пакуя в чемодан зимнюю куртку оверсайз. – Но да, отец хотел, чтобы ты меня подстраховал. Правда, он не в курсе, что даже в снегах на бескрайнем севере ты будешь баб себе искать.

- Ну, Тая, я же извинился, - легко пожимает плечами, будто не изменил мне, а всего лишь посуду не помыл или стульчак в туалете обмочил. – Я исправлюсь.

- Я так поняла, ты остаешься? - стреляю в него прищуренным взглядом. Если честно, не хочу его видеть и общаться с ним после того, что было в этой спальне пять минут назад.

- Давай я через пару дней прилечу, а? – умоляюще складывает ладони перед собой. – Я занят буду.

- Догадываюсь, чем, - с разочарованием поднимаюсь с пола, хватаю чемодан за ручку и разворачиваюсь к выходу.

- Нет, Таюша, что ты! Надеюсь, это останется только между нами! – летит мне спину, но я с грохотом захлопываю дверь, отсекая себя от его жалких потуг договориться.

К черту!

Разрешаю себе заплакать только в тот момент, когда мой самолет отрывается от земли и взмывает в небо. Неотрывно смотрю в иллюминатор, но ничего не различаю за толстым стеклом. Очертания родного города растворяются в густых облаках. Пелена слез перед глазами становится гуще, влага съедает макияж, который я долго и скрупулезно накладывала перед вылетом. Позволяю себе немного побыть собой. И не замечаю, как отключаюсь, измученная болью предательства и страхом перед неизвестностью.

Мне снится мама. Она обнимает меня, покачивает в руках и нашептывает что-то ласковое.

«Все мужики – козлы и предатели!» - кричит неожиданно, и у меня закладывает уши.

Просыпаюсь от встряски и пугающего ощущения свободного падения. Широко распахнув глаза, я судорожно хватаю ртом воздух, пока, наконец, не осознаю, что в очередной раз попала в ловушку турбулентности.

Мы идем на посадку. За окном темно, как ночью, пасмурно и метет снег. Дико хочется вернуться в Москву, но я собираю волю в кулак, в спешке поправляю макияж, чтобы вместе с остальными пассажирами спуститься по трапу самолета. Иду с гордо поднятой головой. Навстречу ледяному ветру, который бьет в лицо и пронзает кожу миллионами иголок.

Стоит мне ступить на землю, как раздается звонок телефона. С трудом различаю в гуле вьюги голос отца.

- Дочь, как вы долетели?

- Без приключений. Пока что… - вздрагиваю от холода. Обматываю шею шарфом, плотнее кутаюсь в шубу, на которой все-таки остановила свой выбор. Лучше слыть высокомерной снобкой, чем замерзнуть в сугробах. - И я одна, Глеб не смог, - признаюсь, спотыкаясь на невысоких каблуках.

- Какого хрена? – рычит отец, не сдерживая ругательств. - Я ему позвоню!

- Все в порядке, пап, я девочка взрослая, - бубню и сама себе не верю. - Не потеряюсь.

- Не волнуйся, тебя должны встретить. Салтыков обещал прислать кого-то из своих ребят. Жди!

Всматриваюсь в снежную мглу, где появляется внушительный силуэт внедорожника. С грозным ревом черный «Патриот» движется прямо на меня. Нагло, смело, не снижая скорости. Надеюсь, тормоза не откажут…

- Кажется, за мной уже приехали, - обреченно выдыхаю вместе с клубком пара.