– Какого чёрта тут происходит? – проговорила я чётко и раздельно таким громким голосом, что от него аж самой захотелось вздрогнуть.

Кудряшов как-то забавно тонко вскрикнул, вскочил на постели и заозирался.

Потом заметил меня и уставился обвиняющим взором, в котором плескалась искренняя злость.

– Катя, ну ты что? – возмутился он. – Так же и до инфаркта недалеко!

Я указала на сумки, стоящие возле кровати. Потребовала ответа непримиримым тоном:

– Что это такое, дьявол тебя раздери? Ты решил устроить из моего дома перевалочный пункт, потому что твоя Лиля тебя бросила?

Илья поджал губы, будто бы сейчас я нанесла ему смертельную обиду. Затем вздохнул так тяжело, что его можно было бы даже пожалеть, если бы я не знала: в этой реакции притворства больше, чем у шлюхи, которая изображает любовь за деньги.

– Никакая Лиля никуда меня не бросала, – отрезал он. – Я сам от неё ушёл.

Он спустил ноги с кровати, встал и подошёл ко мне. Я сложила руки на груди и замотала головой, давая понять, что приближаться ему точно не стоит.

Однако дальше случилось то, чего я вовсе не ожидала. Кудряшов какое-то время посомневался, а потом шагнул ко мне и попытался обнять.

И тут я испугалась. Мне в голову пришла мысль, которая поначалу показалась дурацкой: а что сейчас может помешать Илье насильно меня обнять и начать, например, нацеловывать? Это от того мужа, с которым я прожила столько лет, подобного ожидать не приходилось, но сейчас-то всё иначе.

Видимо, заметив мою реакцию, Кудряшов замер, а на челе его отразилась работа мысли. Может, он вообще сейчас стоял и думал: не стоит ли применить силу? И посмотреть, сломаюсь ли я под его напором. О насилии я, конечно, не думала, на такое он пойдёт вряд ли. А если вдруг у нас завяжется небольшая стычка, уж конечно, я не побегу в полицию с заявлением наперевес.

Однако, мой страх, судя по всему, отрезвил Илью. Он буркнул обиженно:

– Ты что, действительно считаешь, что я могу причинить тебе зло?

Отвечать я не торопилась. Врать, что уж конечно, даже не подозреваю мужа в том, будто он может мне навредить, было бессмысленно. Илья сам всё видел по моему лицу. Но и обвинять его в том, чего он не сделал, поводов тоже не имелось.

Отойдя обратно к кровати, когда не дождался от меня ни слова по данному озвученному вопросу, Кудряшов повторил:

– Я сам ушёл от Лили. И планирую жить здесь, у себя дома. Если не хочешь пускать меня в супружескую постель – так тому и быть. Стану ночевать на дива…

– Нет!

Это слово я выкрикнула ещё громче, чем свой вопрос, который совсем недавно разбудил Илью.

– Это исключено! – добавила тоном, в котором уверенность была просто огромной.

Ну неужели он и впрямь всё это говорит не в шутку? Мы разведены, никакого воссоединения больше не будет, как бы он ни старался сделать вид, что я действительно теперь что-то для него значу.

Он ведь меня отлично знает. И в курсе того, что прощения не будет.

– Катя, пожалуйста, давай не будем доводить до абсурда. Я не хочу напоминать тебе, что это такая же моя квартира, как и твоя, потому что…

Илья запнулся, подбирая слова, а я закончила за него:

– Потому что ты сам сказал, что уходишь к своей уникальной Лиле и не станешь претендовать на это жильё!

Я произнесла эти слова с нажимом, потому что у нас действительно состоялся такой разговор. И Кудряшов был при этом настолько убедителен, что я ему поверила.

У наших друзей была подобная история. Наш приятель ушёл из семьи пару лет назад, потому что полюбил другую и стал с нею жить. И он ни словом, ни делом не показал, что его первоначальная затея оставить бывшей жене и отнюдь не бывшим детям квартиру, трансформируется в желание вернуться хоть когда-либо.