Герман отстранился и снова стал хмуриться. Он о чём-то очень крепко размышлял, и я не вмешивалась в этот мыслительный процесс.

– Я всё понял, – просто сказал сын по прошествии времени.

Он сидел молча довольно долго, глядя перед собой, а когда я уже собиралась как-то закончить этот разговор и пока все дальнейшие обсуждения перенести на потом, Герман неожиданно жёстко произнёс:

– Я больше не хочу с ним говорить и видеться.

Это было столь внезапно, что я даже охнула. Совершенно не рассчитывала на то, что наша беседа завершится именно на этом. И что в принципе сын придёт к такому пожеланию…

– Герман, я понимаю, что твой папа поступил плохо… – начала, но он повторил ещё более твёрдо:

– Я больше не хочу с ним говорить и видеться!

И что я могла сказать? Нет, ты не должен принимать таких решений?

Несмотря на весьма юный возраст, только Герман мог знать, как ему поступать дальше в том, что касалось общения с отцом. Да и, положа руку на сердце, я понимала, что это эмоции, которые рождаются здесь и сейчас. Пройдёт время и всё может измениться.

– Хорошо. Я думаю, что пока мы на этом остановимся. Но если что – ты же знаешь, что всегда можешь ко мне прийти и рассказать обо всём, что с тобой происходит. И что у тебя на душе.

Герман кивнул и взглянул на меня глазами, в которых плескалась затаённая боль.

– Бабушка говорила тебе что-то нехорошее…

Он не спрашивал – утверждал. И в этом вопросе я тоже решила не играть в молчанку. Ответила ровно:

– Да. У нас с ней вообще не особо складывается общение. Так что вряд ли она появится у нас дома в обозримом будущем.

Следующая возникшая пауза была ещё более дискомфортной, чем те, которыми мы заполняли неприятную беседу до сего момента.

– Давай я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое, – предложила Герману, чтобы сменить неприятную тему.

На что он покачал головой, лёг на постель и свернулся калачиком.

– Я не хочу, – ответил сын, отчего возникло чувство, будто мне полоснули по сердцу.

Постояв немного, не зная, как ещё помочь своему ребёнку, я дождалась, пока он заснёт. Видимо, напряжение было столь острым, что его нервная система попросту не выдержала…

Что ж, это к лучшему. Как говорится – утро вечера мудренее.

Укрыв Германа пледом, я всё же покинула его комнату и хоть мне тоже совершенно не хотелось есть, заняла себя готовкой.

Моя откровенность в любом случае приведёт к чему-то новому, скорее всего, неприятному. Илья так просто мне это с рук не спустит.

Но подумаю я об этом как-нибудь потом.

***

Сын отпросился погулять с другом и немного поиграть в футбол в ближайшем дворе, и я, конечно же, противиться не стала.

Как раз занялась насущными делами – посетила скромную, но весьма интересную выставку, которая была связана с моей деятельностью. Меня вновь охватило размышлениями о тех задумках, которые я хотела воплотить в проекте – трудилась я ландшафтным дизайнером, и заказ у меня был весьма масштабный.

Когда же вернулась домой – первое, на что наткнулся мой взгляд: обувь Кудряшова в прихожей.

Чёрт бы его побрал, он что, снова был здесь? В том месте, где его совершенно не ждали?

И да – сам Илья обнаружился… мирно спящим на моей кровати. Причём с той стороны, где обычно я и устраивалась на ночёвку.

Но самое главное заключалось не в этом. Кажется, бывший муж решил поиграть в какие-то свои игры, потому что он… притащил с собой сумки!

Наглости у Кудряшова было не занимать. И если он решил, что может вот так вот на голубом глазу притащить сюда своё барахло, не спросив моего на то позволения, то мне предстояла очень важная миссия. Показать и словами, и действиями, что здесь Илью никто не ждёт. Особенно на ПМЖ!