Мы, не сговариваясь, вышли с Макаром из палаты. Решили, что им обеим нужно время.

— Ну, что думаете? — спросил я.

— Думаю, всё обойдётся! Идём в буфет, перекусим чего-нибудь.

Мы вернулись в палату через тридцать минут. Я не поверил своим глазам. Ева спокойно сидела на постели Алисы и поглощала больничный ужин.

— Алиса, я могу просить вас побыть с моей дочерью сутки, мне срочно нужно отъехать.

— Да! — довольно оживлённо отозвалась девушка, — я и сама хотела просить вас не забирать Еву, — Алиса старательно избегает смотреть мне прямо в глаза.

— Хорошо! Вас тогда переведут в совместную палату.

Алиса

Это всё дурной сон!

Вроде где-то в глубине отравленного рассудка я и понимаю, что всё закончилось и ко мне никто больше не притронется. Но так страшно и больно осознавать, что моё тело стало уродливым. Я не прекращала кричать и биться в истерике, пока из душевой не унесли зеркало. Они, наконец, поняли, что основная причина моих душевных терзаний именно в нём. Моё тело безобразно и отвратительно, и я не могу на него смотреть. А ещё я не могу поверить, что всё произошедшее не кошмарный сон. И что все эти люди способны на подобную жестокость. Что я сделала им?! За что они со мною так?! Лёжа на постели, я роняла слёзы, и наверное впервые в жизни, мне было жалко именно себя.

Я услышала плач ребёнка. Узнала его сразу. Это была Ева! Когда я, более-менее пришла в себя, я спросила — нашли ли девочку?! И мне ответили, что да, нашли. Но я, если честно, не поверила, думала, они обманули меня, и плакала уже больше, наверное, из-за того, что по моей вине пропал ребёнок.

Я быстро встала и пошла в сторону двери, сердце замерло, когда я вновь увидела ЕГО, его и Еву на его руках. От мужчины веяло теплом и защитой, но я помнила главное — не смотреть ему в глаза! Мне стало так спокойно. В палате словно выключили громкую раздражающую музыку и теперь тут тихо и спокойно.

Я безумно рада, что Ева рядом со мною сейчас.

И пусть не могу показать своих эмоций, они тихо бушуют внутри меня, и я их просто ощущаю. Я почти полностью успокоилась и даже вспомнила о том, что мои родные до сих пор не знают где я и что со мной.

Нас с Евой перевели в более просторную палату, тут есть игровая зона и телевизор. Ещё отдельная кроватка для девочки, но нам она вряд ли пригодится, потому как вечером Ева уснула вместе со мной. А в кроватке никак не хотела укладываться. Утром, сразу после завтрака, мне принесли сенсорный телефон. Приподняв в изумлении бровь, спросила у строгого доктора:

— Зачем?

— Тумурзориг вам будет звонить по видеосвязи, — я приняла телефон, но… — Подобной моделью я пользоваться не умею!

— И я не умею! — со вздохом разочарования произнёс доктор. — Может, вместе разобраться попробуем?

— Давайте, — пожимаю плечами, опускаясь на кровать.

Айфон от смартфона на обычном Андроиде не много чем отличается, и мы разобрались довольно быстро. Разговорившись с Макаром Андреевичем, я и не заметила, как пролетел целый час. Всё это время Ева ёрзала на моих коленях. Хорошо, что порезы на ногах уже достаточно хорошо затянулись, иначе мне пришлось бы туго.

Доктор оказался не такой строгий, как мне казалось. Он пожелал хорошего дня и вышел из нашей с Евой палаты. Потом я ещё долго думала над тем, что сказать бабушке и деду. Я никогда им не лгала, но сегодня пришлось это сделать, ведь правда может их убить. Они, конечно, не совсем старенькие у меня, но всё же здоровье их уже подводит.

Лгать, оказалось, непросто! В общем, меня раскусили на первой же минуте разговора, и история, что меня обворовали, номера я наизусть не помнила, а Тамара с Николаем уехали в срочную командировку, деда не убедила.