Психосинтез, НЛП, трансактный анализ, гештальт, трансперсональная и гуманистическая психотерапия – вот те направления, которые занимают сегодня умы российской психологической и психотерапевтической школы. И можно не удивляться, что популярные в России представители гуманистической психологии и психотерапии Франкл, Фромм, Хорни обвиняют сегодня (сегодня – разумеется, в нашем ретардированном восприятии) Фрейда, психоанализ и теорию влечения к смерти точно так же, как обвиняли их в свое время представители советской психологии. Те «новые пути в психоанализе», которые предлагают неофрейдисты и постфрейдисты, ведут читателей в направлении, прямо противоположном направлению движения фрейдовской мысли, и проходят по территориям, на которых вершина метапсихологического творения фрейдовского гения – теория влечения к смерти – «является не только необоснованной, не только противоречащей фактам, но и, несомненно, вредной по своим последствиям»4.

Еще более необычно складывается ситуация с метапсихологической теорией Фрейда в рамках классического психоанализа. Никто не совершил столько усилий для исключения метапсихологии из практики психоанализа, сколько сами психоаналитики. При этом, если представители других школ психологии и психотерапии, будучи не согласны с некими положениями психоаналитической теории, открыто выходят на поле научной брани, чтобы смело бросить вызов психоанализу и сразиться с ним в честном бою, современные психоаналитики молчаливо игнорируют метапсихологическую теорию в целом и теорию влечения к смерти в частности, не отягощая себя критикой (по принципу «о мертвых или хорошо, или ничего»), и спешат раньше времени произвести их похороны. Томэ и Кэхеле (Thomä & Kächele, 1996) – авторы первого после шестидесятилетнего перерыва изданного в России фундаментального двухтомного руководства «Современный психоанализ» – пишут в самом начале о метапсихологической теории Фрейда как о связанной с биологией XIX века, устаревшей и давно уже умершей теории, принятие которой за основу для научного объяснения психики мешало психоаналитикам признать неадекватность дуалистической теории влечений. Авторы с удовлетворением сообщают нам, что «лишь совсем недавно произошли ее (метапсихологии – Ю.В.) достойные похороны», «раздел имущества» и теперь уже психоаналитикам «больше не придется затруднять себя псевдонаучными метапсихологическими объяснениями энергетических трансформаций»5. Петер Цизе в энциклопедии глубинной психологии пишет, что теория влечения к смерти «вряд ли играет существенную роль в современной психоаналитической литературе»6. Теория влечения к смерти «представляет собой интересную натурфилософскую спекуляцию, но не приносит пользы в клинико-теоретическом смысле», – пишет там же Хайнц Хензелер7. О том же и в тех же словах – Петер Куттер в «Современном психоанализе»8.

Я, как и Шмидт-Хеллерау, критически отношусь к теории влечения к смерти в том виде, как она была сформулирована Фрейдом (о чем подробнее уже писал ранее9), но мне бы хотелось здесь обособить свою критику от той, с которой приходится часто встречаться на страницах психиатрической, психоаналитической и психологической литературы. По очень многим принципиальным позициям можно не соглашаться с теорией влечения к смерти Фрейда, но нельзя считать, что под названием «влечение к смерти» Фрейд описал собственные метафизические фантазии, вызванные, по мнению различных авторов-психоаналитиков, его старостью, болезнью, войной, смертью дочери или ослаблением умственных способностей. Открытие Фрейдом влечения к смерти можно сравнить с открытием Христофором Колумбом Америки. Хотя Колумб искренне считал, что он открыл западный путь в Индию, но