Я бросил Ситрику в награду монету, хотя его ответы меня не подбодрили. Я думал, что, если люди Кьяртана берут воду из реки, мы сможем выставить лучников и остановить их, однако, увы, невозможно пустить стрелу сквозь дерево и стену, чтобы помешать брать воду из колодца.

– Так что же нам делать? – спросил меня Гутред.

Я был так зол, что меня просто подмывало в ответ ядовито поинтересоваться: почему бы королю не узнать это у священников, авось аббату приснится очередной вещий сон? Однако я все-таки сдержался и сказал следующее:

– Ты можешь предложить Кьяртану вступить с тобой в переговоры, мой господин, а когда он откажется, просто заморить его голодом.

– Урожай только что убрали, – возразил Гутред.

– Значит, на осаду уйдет год, – резко ответил я. – Поставь стену поперек горловины Дунхолма. Запри Кьяртана здесь. Дай ему знать, что мы не уйдем. Пусть он увидит, что на него надвигается голод. Если ты построишь стену, – продолжал я, мне и самому начинала нравиться эта идея, – тебе не придется оставлять здесь армию. Достаточно будет шестидесяти человек.

– Шестидесяти? – спросил Гутред.

– Да, они вполне смогут справиться.

Огромная масса камней, на которой стоял Дунхолм, имела форму груши, с ее нижнего узкого конца, горловины, мы сейчас и смотрели на высокие стены.

Река бежала справа от нас, омывая огромную скалу, потом исчезала слева, и здесь расстояние от одного ее берега до другого составляло чуть меньше трехсот шагов. Ушла бы неделя на то, чтобы расчистить эти три сотни шагов от деревьев, и еще неделя потребовалась бы, чтобы выкопать ров и возвести палисад. Ну и приблизительно столько же времени мы бы укрепляли палисад, чтобы шестьдесят человек могли его успешно защищать.

Горловина была не плоской полосой земли, а неровным нагромождением камней, поэтому палисад должен был бы тянуться через этот холм. Шестьдесят человек никогда бы здесь не справились, не будь бо́льшая часть горловины непроходимой из-за каменных утесов – оттуда уж точно никто не сможет напасть. Таким образом, получалось, что я прав: и в самом деле требовалось всего шестьдесят человек, чтобы защитить палисад в трех или четырех местах.

– Шестьдесят, говоришь? – злобно переспросил до сих пор молчавший Ивар: он выплюнул эти слова, как проклятие. – Тебе понадобится гораздо больше. Ночью воинам надо будет сменяться. A еще кому-то придется ходить за водой, пасти скот и патрулировать берег реки. Может, шестьдесят человек и сумеют удержать стену, но тебе понадобится еще две сотни, чтобы эти шестьдесят смогли здесь продержаться.

Он бросил на меня испепеляющий взгляд. Конечно, Ивар был прав. Но если осадой Дунхолма будут заняты две или три сотни людей, то эти люди не смогут охранять Эофервик, патрулировать наши границы и выращивать урожай.

– Однако это единственный способ взять Дунхолм, – сказал Гутред.

– Пожалуй, – согласился Ивар, хотя в голосе его звучало сомнение.

– Итак, мне просто нужны люди, – заключил король. – Мне нужно больше людей.

Я повел Витнера на восток, прикидывая, где можно будет построить стену. Люди наверху у ворот Дунхолма наблюдали за нами.

– Может, на это и не уйдет целый год! – обернувшись, крикнул я Гутреду. – Езжай сюда и посмотри на это!

Он направил лошадь ко мне, и я подумал, что никогда еще не видел короля таким удрученным. До сих пор все давалось Гутреду легко – трон, Эофервик, клятва в верности Ивара, но Дунхолм, эта огромная саднящая язва, воплощение грубой силы, поневоле поколебала его жизнелюбие.

– Что ты хочешь мне показать? – спросил он, озадаченный тем, что я увел его с тропы.