Сверху свешивается веревка, и, не сдержавшись, я радостно взвизгиваю.

— Секунду! — выкрикиваю, высунувшись из окна.

Мчусь к постели и, свернув одеяло и всю одежду, что имелась в шкафу, запихиваю под покрывало. Пытаюсь придать бесформенной куче вид спящего человека. И, только покончив с этим, спешу к окну. Хватаюсь за веревку и с ловкостью обезьяны карабкаюсь наверх. Так, будто уже делала это, и не единожды.

Смотрю вниз, но голова не кружится, напротив, адреналин плавится в крови, подбадривая и даря несказанную радость. Порыв ветра раскачивает веревку, но мне не страшно. Я подставляю горячему, пропитанному едкими парами воздуху лицо, вдыхаю его горечь.

О, этот горько-сладкий вкус свободы!

Преодолев три этажа, добираюсь до крыши. Хватаюсь за протянутую мужскую руку, поросшую едко-рыжими волосами. Сначала мне кажется, будто это золотисто-алый диск солнца творит чудеса. Но нет, волосы цвета ржавчины и шестипалые руки принадлежат мутанту.

Они подхватывают меня под мышки и рывком ставят на ноги. Вот я и на крыше!

6. Глава 6

Теперь-то я вижу своего спасителя: это рыжеволосый гигант с лицом строгим и жестким. Глянув на меня хмуро, он кивает, даже не представившись. Характер, похоже, стал таким же рыжим, как волосы, — от ржавчины, что во многих местах проела душу. Такие взгляды часто встречаются у подросших мутантов: не агрессивные, но закрытые, жесткие и холодные. Они похожи на притаившихся диких зверей, заточенных в клетке. Не дай бог им освободиться, тогда они не пожалеют ни одного из прежних надзирателей.

— Это вертолет корпорации «Три Икса»? — спрашиваю, глянув на железную махину с гигантскими лопастями.

Возле нее суетятся еще несколько мужчин — закидывают в грузовой отсек коробки с очищенными информационными кристаллами. Их отвозят за стену, чтобы перепродать. Взамен поставляют в «Лазурит» деликатесы — свежее мясо, молоко, овощи. В запретном городе этого днем с фонарем не сыщешь. Местные питаются синтетикой, и то если повезет.

— Угу, — кивает рыжий гигант. Указывает на грузовой отсек: — Там схоронишься. Выбросим возле городской свалки вместе с пищевыми отходами.

— А за стену возьмете? — спрашиваю, подражая строгому тону собеседника.

Его глаза распахиваются шире, и я вижу, как по-кошачьи сужается зрачок. О, эти глаза можно было бы назвать красивыми: золотистые, с зеленоватыми крапинками. Красивыми для мутанта и ненавистными для остальных граждан.

— С ума сошла, девка? — ворчливо интересуется рыжий. — Ты там и дня не проживешь. Поймают и накажут, а то и вовсе в турбину засунут.

Нервно сглатываю, сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони. Страшилки о турбинах я слышала. Под запретным городом целая сеть из гигантских установок, там производится основная часть энергии, поддерживающая в том числе энергощит стены. Кажется, когда-то я побывала в этих мрачных переходах и видела многое. К примеру, как к открытым турбинам привозят мутантов и сбрасывают в горящую пропасть. Я видела, как это делали с животными. Но отчего бы не предположить, что и с людьми-мутантами поступают так же? Особенно с провинившимися.

— Пусть сначала поймают! — подбадриваю себя и встряхиваю волосами.

— Дура! — объявляет рыжий. Голос его звучит как-то обеспокоенно, точно ему не все равно. — Погибнешь же.

— Может, я за этим туда и иду?

Рыжий смотрит на меня, я — на него. Это противостояние продолжается несколько минут, но никто из нас не произносит ни слова. Он словно пытается прочесть то, что спрятано в моем сердце. Я всеми силами пытаюсь это сохранить.