- Плевать?! – округлила я глаза. - Как вы так можете! Может, у вас десятки детей от разных случайных женщин, с которыми вы только единожды переспали, и вам плевать?!

- Ну, если баба настолько дура, что не может позаботиться о себе, я тут причем? – поднял он брови. – Если ей хочется рожать без мужика, дело ее. Если ей на контрацепцию и свое здоровье насрать, мне тем более.

Ну, вот и ответ, Мариночка Вячеславовна. Скажи я ему о дочери, он точно так же пожмет плечами и оставит меня с этой проблемой наедине. И пальцем не пошевелит, чтобы помочь, не поймет моей боли.

Ему плевать! Просто плевать, если ли у него дети!

Он просто трахает доступных баб и идет дальше своей дорогой. Оставляя сломанные судьбы позади.

- А если бы вы встретили бывшую любовницу и узнали в ее ребенке своего, что бы сделали? – прошептала я хрипло.

Да, я никогда не умела останавливаться в правильном месте. Язык – мой враг.

Зверь поднял внимательный взгляд, раздвинув губы в усмешке.

- Хули ты про детей мне задвигаешь, Марина? – наклонился к уху, обдавая жарким дыханием. – Чтобы у меня стоять перестал?

- А поможет? – сглотнула я, борясь с накатившим возбуждением.

Он заржал. Искренне. Немного сжал пальцы, приятно пережимая артерии.

Ну почему я тащусь даже от его грубости?! Не хочу испытывать это тупое влечение к омерзительному подонку! Не хочу!

- Тебе ничего не поможет, Кошанская, - насмехался мерзавец. – Но не переживай, пока тебя трахать буду, обещаю другим бабам детей не заделывать. И за тобой прослежу, таблетки там куплю, если надо будет…

Ну да, ну да… Проследил уже.

Зверь тягуче вздохнул, как будто борется с чем-то внутри себя, и наклонился так близко, что его дыхание обожгло плечо, а губы почти коснулись кожи.

Предательские мурашки рассыпались по коже и проникли под нее, вызывая дрожь в ногах и тяжесть внизу живота. Затуманили голову.

- Роман Янович… - хрипло попросила я его прекратить.

- Ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать, - прорычал Зверь так горячо, что мурашки точно стали видимыми.

Я вся покрылась этими неудержимыми пупырышками и задохнулась от импульса, прострелившего тело.

- Так что не зли меня больше, Кошанская. Никаких свиданий.

Ага, щас!

Похоже, ответ слишком красноречиво отпечатался на моем лице, потому что пальцы сжали горло почти до боли.

И даже это послало волну возбуждения к половым губам, а не вызвало справедливое возмущение.

- Я не шучу, Марина, - предостерег Зверь. Глаза загорелись ярче. – Ты либо моей будешь, либо ничьей. Уяснила?

- Но когда закончится срок завещания отца…

Я буду свободна. Может быть, возглавлю свой отдел, если Зверь выполнит договоренности. Если нет, уволюсь. Попробую начать в другом месте.

- Ничего не изменится! – заявил Роман с неожиданной яростью, тряхнув меня. И прошипел в самое ухо: – Ты – моя. Пусть не сейчас, однажды ты согласишься.

- Но компания ко мне уже не будет прилагаться!

Его же волнуют только деньги?

- Плевать, - низко прорычал Зверь, уткнувшись носом в мою шею и так жадно втянув мой запах, что у меня коленочки подкосились и сердечко неистово заколотилось.

Так мы и стояли у стены – я, почти прижатая его напряженно вибрирующим телом, и он, оставшийся без собственного удовлетворения.

Голодный, злой. Дышащий мной так, словно я самое желанное удовольствие на свете. И недостижимое при этом.

- Плевать на компанию, - ошарашил он меня заявлением. - Теперь я хочу тебя!

И, больше не отказывая себе ни в чем, впился мне в губы, поглощая мой протест первобытным напором.

И если бы он действовал как всегда – грубо и жестко, вызывая во мне сознательное сопротивление, - я бы наверняка нашла в себе силы его оттолкнуть.