Однако паноптикон был вдохновлен не только заботой об общем благе. Улучшение надзора на фабриках означало, что рабочие станут работать усерднее, а повышать им жалованье не придется.

Во второй половине XVIII века фабричная система стремительно распространилась по всей Британии. Хотя предприниматели и не спешили возводить паноптиконы, многие из них организовывали работу в полном соответствии с подходом Бентама. Так, текстильные промышленники разделили работу, прежде выполнявшуюся искусными ткачами, на несколько операций, причем важнейшие из них совершались на новейших станках. Владельцы фабрик нанимали неквалифицированных рабочих, в том числе женщин и малолетних детей, для выполнения простейших монотонных задач – например, для поворачивания какой-нибудь ручки – по 14 часов в день. За рабочими неустанно наблюдали, чтобы они не вздумали отлынивать. И платили сущие гроши.

Рабочие жаловались на непосильную работу и на условия труда. Тяжелее всего для многих оказывались правила, которым приходилось подчиняться на фабриках. Один ткач говорил об этом в 1834 году:

«Ни один человек не пожелал бы по доброй воле работать на ткацком станке! Что в этом хорошего? Шум и лязг такой, что многих едва с ума не сводит; и второе – подчинение правилам, каким никогда не подчинялись прежние ткачи».

Новые механизмы превращали рабочих в простые «винтики». Другой ткач свидетельствовал перед парламентом в апреле 1835 года:

«Я твердо убежден: если изобретут машины, заменяющие ручной труд, придется найти железных парней, чтобы за ними присматривать».

Для Иеремии Бентама было самоочевидно, что технические достижения позволяют добиться большей эффективности школ, фабрик, тюрем и больниц, а следовательно, служат общему благу. Сам Бентам, со своими цветистыми фразами, в камзоле и забавной шляпе, в нынешней Силиконовой долине смотрелся бы чужаком; однако мыслил он на удивление современно. Новые технологии, согласно его мировоззрению, расширяют возможности человека, а при их применении в экономике резко повышают эффективность и производительность труда. Рано или поздно, продолжает он, общество научится распределять эти блага на всех, и от внедрения новых технологий выиграет каждый.

Адам Смит, отец-основатель современной экономической науки, живший в XVIII веке, в наше время также мог бы войти в совет директоров венчурного фонда или писать для журнала «Форбс». По его мнению, более совершенные машины должны почти автоматически приводить к повышению заработка:

«Вследствие более совершенных машин, большей производительности, более тщательного разделения и распределения труда – естественных последствий всех этих улучшений – для выполнения каждой рабочей операции потребуется намного меньшее количество труда; даже если, по причине процветания общества, реальная стоимость труда значительно возрастет…»

В любом случае сопротивление бесполезно. Эдмунд Берк, современник Бентама и Смита, писал об этом так: «Законы коммерции суть законы природы, а следовательно, законы Бога».

Как сопротивляться Божьим законам? Как остановить неудержимый ход научно-технического прогресса? Да и зачем останавливать?

Несмотря на весь этот оптимизм, за последнюю тысячу лет мы видели немало изобретений, не принесших людям ничего даже отдаленно похожего на общее процветание:

● Целая серия технических новинок в сельском хозяйстве Средневековья и раннего Нового времени – усовершенствованный плуг, улучшение севооборота, широкое внедрение лошадей, мельницы новой конструкции – не принесли почти никакой выгоды крестьянам, составлявшим 90 % населения.