Пройдя за несколько минут густые заросли, отделявшие отряд от местопребывания даяков, пираты достигли того места, с которого им предстояло начать рискованную атаку. Даяки, уверенные в своей полной безопасности, беспечно расположились вокруг фало – небольших костров – группами, человек по пять-шесть в каждой. Метрах в трехстах за ними возвышался сам кампонг. Это было довольно большое здание, несколько напоминавшее котту – крепость, окруженную широкими стенами из крепчайшего в мире дерева – тика, способного выдерживать не только ружейный огонь, но даже пальбу малайских лил и миримов, и опоясанную густым лесом иглистых растений, препятствовавших полуголым и лишенным всякого намека на обувь даякам взять ее приступом.

На центральном здании, напоминавшем по виду красивые индийские бунгало, возвышалась узкая деревянная башенка, нечто вроде арабского минарета, на вершине которой сверкал огромной величины фонарь.

– Тангуза! – обратился к метису Янес, остановив на мгновение свой отряд. – Ты знаешь, где находится проход к кампонгу?

– Да, сахиб, – ответил тот. – Я проведу вас самым верным путем.

– Готовы? – повернулся Янес к пиратам.

– Готовы, капитан!

– Ну, теперь можно начинать атаку. Стреляйте самым отчаянным образом, а чтобы защитники кампонга не приняли нас за врагов, кричите при этом: «Да здравствует Мопрачем!» Поняли? Вперед, Тигрята!..

И весь отряд бешеным галопом обрушился на ближайшую группу даяков, стреляя и нанося убийственные сабельные удары направо и налево с криком:

– Да здравствует Мопрачем!

Застигнутые врасплох даяки были так ошеломлены этим неожиданным нападением, что даже не пытались сопротивляться. Они бегали, как безумные, по лагерю, не понимая толком, откуда на них произведена атака.

Когда отряд Янеса, прорвавшийся совершенно невредимым сквозь цепь осаждающих, приблизился к кампонгу, на стенах его появились защитники с ружьями в руках. Они, по-видимому, приготовились уже стрелять, как вдруг прозвучал повелительный голос:

– Стойте! Это друзья! Откройте ворота!

– Эй, дружище Тремаль-Наик! – громко закричал Янес. – Мы вовсе не нуждаемся в свинцовых орехах на десерт от тебя. Сыты уже этим угощением от даяков.

– Янес! – радостно воскликнул индус.

– А ты за кого нас принял? Но поднимайте поскорее подъемный мост. Даяки уже опомнились.

Громадная доска тикового дерева, крепкого и тяжелого, как железо, была втянута обитателями кампонга при помощи толстых канатов на блоках, и отряд Янеса вместе с лоцманом и Тангузой поспешили внутрь укрепления, в то время как защитники кампонга приветствовали едва опомнившихся от растерянности даяков двумя пушечными выстрелами и оживленным ружейным огнем.

Человек высокого роста, с выхоленными усами и тонко очерченным бронзовым лицом, на котором горели черные, как ночь, глаза, вышел навстречу португальцу. На индусе был странный и по-своему красивый костюм, состоявший из деталей одежды смешанного английского и индийского образца. Голову его прикрывал, однако, традиционный белоснежный тюрбан.

– Дай обнять тебя, дорогой друг Янес! – сказал он, протягивая руки к португальцу. – Сама судьба, по-видимому, хочет, чтобы я всегда прибегал к великодушной помощи беззаветно храбрых детей Мопрачема.

– Где же твоя дочь, прекрасная Дарма? – прервал поток его приветствий Янес. – Почему я ее не вижу?

– О ком, собственно говоря, ты спрашиваешь? – улыбнулся индус. – Ведь у меня две Дармы.

– О, дружище, конечно, о дочери. Говоря по совести, я забыл о существовании другой Дармы, великолепной тигрицы.