– Эх, кабы они в самом деле опоздали на двадцать четыре часа! Тогда бы я их ничуть не опасался, – ответил Янес. – «Марианна», пополнив свой экипаж людьми Тремаль-Наика, сумела бы отстоять себя. Кстати, Тангуза, много ли бойцов в распоряжении Тремаль-Наика?

– Человек двадцать малайцев, господин.

– Недурно. Значит, вместе с нами образуется маленькое войско, с которым будет предостаточно хлопот у этого проклятого мусульманского святоши. Но ускорим же шаги и постараемся добраться до кампонга перед рассветом.

Однако легче было высказать такое пожелание, чем привести его в исполнение: путники наткнулись на покинутую и одичавшую перцовую плантацию, которая образовала буквально непроходимую чащу. Колоссальные стволы многовековых деревьев не могли быть задушены вьющимися, ползучими лианами, но те, свешиваясь с ветвей деревьев, оплетенных ими, образовывали целый лабиринт из миллионов и миллионов скрученных, извивающихся, свитых в клубки или разбегающихся по всем направлениям толстых канатов, увитых зелеными гирляндами.

– За паранги! – скомандовал Янес, видя, что его проводники остановились перед зеленой стеной. – Где нельзя просто пройти – надо прорубить себе дорогу.

– Но тогда даяки услышат наш шум, – попробовал остановить его метис.

– Пусть так. Не отступать же нам? Рубите эти заросли. Живее!

Людям, сопровождавшим Янеса, не нужно было повторять приказание: моментально засвистали в воздухе тяжелые и острые паранги, рассекая живые канаты лиан, прокладывая узкую, но достаточную для прохода одного-двух человек дорогу в могучей чаще. Работая с лихорадочной быстротой парангами, отряд врубался все дальше и дальше в зеленый лабиринт. Прошло, должно быть, около часа, когда лоцман остановился и крикнул:

– Ни с места!

– Даяки близко? – спросил его Янес, понижая голос.

– Не знаю кто, господин мой, – отозвался тот. – Но впереди нас я слышал треск раздавленных кем-то сучьев и веток.

– Пойдем, Тангуза, поглядим, что там такое? – распорядился Янес. – Вы же держитесь вместе и берегитесь.

Метис и португалец змеями скользнули в гущу стволов и лиан и скрылись из виду.

Сделав добрую сотню шагов, разведчики остановились под растением, известным под названием крубуль, гигантские цветы которого распространяли вокруг одуряющий и неприятный острый запах. Растение это находилось на небольшой полянке, и отсюда можно было видеть на сотню-другую метров вперед. Поэтому Янес и Тангуза без труда различили фигуры нескольких человек, двигавшихся по лесу.

– Падада не ошибся, – прошептал Янес.

– Да, господин, – отозвался метис. – Вижу людей. Но кроме них есть еще кто-то. Слышишь ли шум, о господин?

– Похоже на гром, но… Но тогда почему не видно блеска молнии? И похоже на то, что бурный поток ворвался в лес и крушит деревья. Но ведь не упала еще ни единая капля воды. Наводнения быть не может. А гул растет и быстро приближается к нам.

Тангуза подтвердил это. Тогда Янес припал ухом к земле. Через секунду он вскочил на ноги, воскликнув:

– Ничего не понимаю! Вернемся к отряду. Может, наш проводник сумеет объяснить это странное явление.

Нескольких минут было достаточно, чтобы разыскать отряд. Люди были взволнованы и обеспокоены странным нараставшим гулом, происхождения которого они объяснить не могли. Один Падада оставался спокойным. И на вопрос Янеса не замедлил дать объяснение:

– Стадо слонов, господин мой, – сказал он. – Лесные великаны убегают от какой-то опасности, прокладывая себе дорогу в зарослях. Их очень, очень много.

– Кто мог испугать их?

– Конечно, люди, господин. Даяки. Твои враги.