– Может, и умерли, – ответил Алекс. – Техника точно сдохла.

Подбросив на ладони айпод, он сунул его в рюкзак, а потом руку протянул.

– Вставай, Крышкина-Покрышкина, пойдем.

– Куда?

– Куда-нибудь. А поездочка-то зачетная вышла… мой папашка от злости скопытится. Рвет и мечет… ну и фигли ему.

Серый камень простирался во все стороны. Иногда он был чуточку более темным, иногда – более светлым, словно бы поседевшим. На проплешинах прорастали деревья. Снежно-белые, они походили на торчащие из-под земли руки, и невидимый ветер шевелил ветви-пальцы. Тогда казалось, будто они скребутся в небо.

Юленьке это место жуть как не понравилось. Она вообще недолюбливала странные места, тем паче такие мрачные. Алекс же, оглядевшись, бодро зашагал прочь, и Юленьке не осталось ничего, кроме как идти следом.

– Ты… ты знаешь, куда идешь?

– Не знаю.

– Тогда почему идешь?

– Потому что иду, – он перепрыгнул через упавшее дерево, которое больше не походило на руку, скорее на огромного червя. Гладкая кора просвечивала, позволяя разглядеть тонкие трубки, похожие на провода. Только это провода еще и дергались, точно живые.

Прыгать Юленька не решилась – обошла дерево. И бегом бросилась догонять Алекса.

– Ты… ты постой! Может, нам лучше на месте? Подождать.

– Чего? – он остановился и глянул на нее. А смотрел Алекс всегда с насмешечкой, будто знал, что все-все в этом мире будет в точности так, как ему захочется.

– Ну… – Юленька растерялась. – Спасателей. Ведь придет кто-нибудь! Придет. А если мы уйдем, то… то никто нас не отыщет.

– Крышкина-Покрышкина, нас никто не будет искать.

Будут! Папа! Мама! Спасатели! Полиция! Кто-нибудь… это ведь не бывает, чтобы живой человек и пропал. Или бывает?

– Мы здесь, – пояснил Алекс, поправляя лямку рюкзака. – Я не знаю, где это, но точно не на Земле.

Тогда Юленька заплакала. Она плакала горько и самозабвенно, размазывая слезы по лицу и всхрюкивая от огорчения. Врет! Алексу нравится ее мучить, вот он и придумал способ… кто-нибудь появится… кто-нибудь обязательно появится… нужно лишь подождать.

– Ну? – крикнул Алекс. – Ты идешь?

Кошка сидела на валуне и вылизывалась. И пусть была она не черной, а белой, яркой, Воробей сразу понял, что кошка та самая, с парапета.

– Эй ты! – крикнул Воробей. Сначала он думал подобраться и схватить тварь, но после сообразил – не выйдет. Кошки чуткие и быстрые, куда быстрее человека. – Слышишь? Ты еще разговариваешь?

Левое кошачье ухо повернулось и отвернулось.

– Если есть о чем.

– Где я?

– В Ниффльхейме, – ответила кошка, и хвост ее скользнул вправо, сметая снежинки. – Добро пожаловать, Джек. И будь добр, выбрось камень. Здесь от него больше вреда, чем пользы.

Воробей мотнул головой и спрятал камень в карман. Уж больно удобным тот был: круглым, гладким и увесистым. А в этом месте, про которое Воробей понял одно – оно не похоже на свалку – лучше быть с камнем, чем без.

В любом месте лучше быть с камнем.

– И больше ты ничего спросить не хочешь? – поинтересовалась кошка, потягиваясь. Серебристые коготки скользнули по граниту, оставляя глубокие царапины. Пожалуй, ловить ее и вправду было глупой затеей. – Совсем ничего?

Она ловко спрыгнула, оказавшись вдруг рядом с Воробьем. Кошачий хвост больно ударил по ноге, а круглая голова коснулась ладони, напрашиваясь на ласку.

– Неужели, ты такой нелюбопытный, Джек?

– Я не Джек! – Воробей оттолкнул кошку, точнее попытался, но та увернулась и снова оказалась рядом, только с другой стороны.

– Ты Джек… имя – хороший подарок. Не стоит отказываться от подарков. Особенно, от таких.