Тиль смотрел назад, будто сам хотел увидеть ту, что стоит за его спиной, но видел только стену.

– Мало! Мне нельзя умирать. Скажи, как все изменить?

– Смириться. Она ждет, чтобы забрать твою душу, – я старался говорить спокойно, понимая, что эмоции только навредят.

Мужчина разволновался не на шутку. Все его манеры исчезли, руки затряслись, лицо покраснело:

– Нет. Мы с тобой что-нибудь придумаем. Пусть уходит! Да! Пусть уходит! Попроси ее уйти!

– Да как же это? – удивился я.

– Попроси! – с гневом настаивал Дмитрий Анатольевич. – Попытка не пытка.

Я был уверен, что из этого ничего не получится, но решил сделать это для человека, которого уважал. Еще никогда я не осмеливался разговаривать со смертью.

– Ты меня слышишь?

Бледная женщина сразу поняла, что обращаются к ней. Она подняла веки и вопросительно посмотрела на меня. Ее глаза были ярко-голубые и холодные. Казалось, что в них звенят льдинки.

Я трясся от страха, но кричал ей в лицо:

– Уходи! Убирайся! Исчезни с глаз моих! Уходи! Слышишь?

Женщина поджала губы, повернулась ко мне плечом и пошла…

Тиль прочитал глубокое удивление на моем лице:

– Получилось?

– Кажется, да, – я рухнул в кресло.

Это было поразительно. Стоило прогнать смерть, и она ушла. Просто ушла, просочившись сквозь закрытую дверь. Уму непостижимо!

Мужчина надеялся услышать ответ: означает ли это, что он не умрет? Я говорил, что никогда не видел ничего подобного, а потому не знаю.

Мы все еще регулярно встречались. Рядом с Дмитрием Анатольевичем никого не было. Близилась роковая дата. Я гадал: случится или нет?

И вот настал тот день, который Тиль не должен был пережить. Вечером на него напали прямо у его дома. Двое с ножами пытались его убить. Он получил удары в живот, в грудь и в спину. Убийцы были уверены, что у них все получилось.

Но Дмитрий не умер. Он попал в реанимацию в критическом состоянии. Потом две недели оставался в коме. Врачи говорили, что шансов мало. А я был уверен, что все обошлось. Рядом с ним уже не маячила смерть. Раны заживали. Мужчина вернулся в сознание и сразу попросил, чтобы меня привели к нему. Я пришел. Весь трепетал от волнения. Думал, что, наконец, узнал зачем мне этот дар!

– Я иногда сомневался: вдруг ты обманщик, – хрипел Дмитрий Анатольевич. – Теперь понял, что не врал… Мне сказали, что я не должен был выжить. Ты меня спас.

Я держал его слабую холодную руку, а он все говорил:

– Я скоро уеду с семьей подальше отсюда. Поехали со мной? Обеспечу тебе достойную жизнь.

– Спасибо, но я никуда не поеду, – сразу ответил я.

Мужчина не стал уговаривать. И сказал с сожалением:

– Тогда давай прощаться. Никогда тебя не забуду. И вознагражу достойно.

После того чудесного спасения я почувствовал в себе безграничную силу. Считал, что это божественный дар – гнать смерть от людей. И мне хотелось делать это – выдворять мрачных чудовищ, избавлять чужие дома от горя.

Шли годы, я спас многих, но не искал славы, делал это без спроса. Люди пугались… да еще бы – встретить человека, что размахивает руками и кричит: «Уйди! Сгинь!». Меня считали сумасшедшим. Зато оставались живы, пусть и не избегали катастроф, несчастных случаев и ранений. Каждая спасенная жизнь была чудом.

Стариков я спасал редко, но хотел сделать исключение для своего отца, когда рядом с ним появился бледный молодой человек в черном костюме.

Я сказал:

– Папа, твою смерть можно прогнать. Теперь я это умею!

А он слегка улыбнулся и ответил:

– Не надо, сынок. Меня там ждет твоя мама… А потом мы будем ждать тебя.

Отец умер сорок дней спустя. Теперь мне понятно, что он выбрал правильный путь. Порой я задумывался: а когда придут за мной? Ведь мне уже тоже далеко не двадцать. И какой выбор сделаю я? Пойду по стопам папы или буду убегать до последнего?