– И ты рассказала нам только сейчас, – упрекнула Мак.

Лорел нахмурилась.

– Потому что я… должна была подумать.

– Для тебя это что-то значило, – прошептала Паркер.

– Я не знаю. Это был порыв, внезапное помрачение. Я злилась. Это вовсе не значит, что я в него влюблена. О черт, – пробормотала Лорел, обхватив голову руками.

– А он тебя поцеловал? Ну? – спросила Мак. – Эмма, не лягайся. Я задала вопрос.

– Нет, не поцеловал. Но он же не ждал. И я не ждала. Я просто вспылила.

– А что он сказал? Только не лягай меня больше, Эм.

– Ничего. Я не дала ему ни шанса. Я все исправлю, Паркс, обещаю. Это была моя вина, хотя он придирался и командовал. Не огорчайся.

– Я не огорчаюсь, то есть не из-за этого. Просто удивляюсь, почему ничего не замечала. Я так хорошо тебя знаю, как же я могла не почувствовать, не увидеть, не понять, что ты неравнодушна к Делу?

– Ничего подобного. Ладно, неравнодушна, но я вовсе не тоскую по нему день и ночь. Это вспыхивает и исчезает. Как аллергия. Только я не чихаю, а чувствую себя идиоткой. Обидно. Я знаю, как вы близки, Паркс. Это здорово, но, пожалуйста, не передавай ему ничего из того, что я сказала. Я и не хотела ничего говорить, просто выскочило. У меня явно проблемы с самоконтролем.

– Я ничего ему не скажу.

– Хорошо. Хорошо. Ничего особенного и не было, просто губы.

– Без языков? – Мак откатилась подальше от Эммы, но съежилась под ее хмурым взглядом. – Что? Мне интересно! Нам всем интересно, или мы не трепались бы здесь в час ночи, забыв о пяти тысячах баксов. Наличными!

– Ты права, – согласилась Лорел. – Но мы ничего не обсуждаем. Я просто довела до вашего сведения, чтобы не было никаких тайн. Просто все забудем, заберем наши наградные и пойдем спать. Между прочим, теперь, когда я все выложила, даже не понимаю, почему я так дергалась. Ерунда. – «Я слишком энергично машу руками», – вдруг осознала Лорел и быстренько опустила руки. – Разумеется, ерунда, и Дел, безусловно, не потерял из-за этого сон. Он ничего не сказал Джеку. И тебе, Паркс, верно?

– Я не разговаривала с ним с начала недели, но да, он ничего мне не сказал.

– Послушайте. – Лорел даже удалось хохотнуть. – Я веду себя как влюбленная школьница, чего со мной не было даже в школе. Все, хватит. Я беру деньги и иду спать. – Лорел схватила одну из кучек. – Давайте больше не вспоминать об этом, договорились? Давайте просто… вести себя нормально. Все… нормально. Спокойной ночи.

После поспешного ухода Лорел подруги переглянулись.

– Все очень не нормально, – произнесла Мак.

– Не ненормально, а просто иначе. – Эмма отставила свой бокал, взяла деньги. – Лорел растеряна, сбита с толку. Надо оставить ее в покое, пока она не придет в себя. Мы сможем забыть?

– Вопрос в том, сможет ли она, – возразила Паркер. – Ну, поживем – увидим.

Паркер решила забыть об услышанном… пока. Она не поднимала этот вопрос в воскресенье днем во время приема, не докучала подруге и вечером. Однако в понедельник, узнав, что Лорел зашивается на кухне с подготовкой к греческой помолвке, Паркер выкроила час из своего загруженного расписания.

Войдя в кухню и увидев Лорел, раскатывающую тесто фило, Паркер поняла, что идеально рассчитала время.

– Я принесла тебе еще одну пару рук.

– У меня все под контролем.

– Эта греческая помолвка почти целиком свалилась на тебя. Руки. – Паркер подняла руки. – Они могут за тобой убирать. – Она подошла к рабочему столу, собрала пустые миски. – Мы могли бы нанять тебе помощницу.

– Я не хочу помощницу. Помощницы путаются под ногами. Именно поэтому и ты никого не берешь.