«Нужно будет взять его фамилию. Если пойдут дети, то вся семья должна называться одинаково. А то папа и дети Мухины, а мама – Александровская».
Я растерянно оглянулась по сторонам, понимая, что думаю сейчас не о том. О чем полагается думать в такой момент, я не знала. А молиться не умела.
«Интересно, где Яшка с Тимуром? – пронеслась шальная мысль. – Где эти придурки? Может, от их лекарств и умерла моя Тонечка, - тяжело вздохнула я. – Вскрытие покажет», - дернулась как от боли.
- А где ваша молодежь? – будто прочитав мои мысли, холодно осведомился Игорь. Я снова оглядела любимого. Ноги широко расставлены, руки в карманах джинсов, полы длинного кашемирового пальто небрежно заломлены. Сразу видно, хозяин явился. И обе соседки стоят как на вытяжку. Докладывают. Простые и добрые женщины. Кто покажет силу, тому и подчиняются.
- Так Инночка на работе, - пробормотала тетя Катя. – А мои мальчишки куда-то с раннего утра подались. Звоню им, не отвечают. А на кой они вам сдались, Игорь Петрович?
- Нужно кому-то аккуратно спустить Антонину Аркадьевну, - поморщился муж. – Думал, ваши парни помогут. Но раз их нет, я своих орлов попрошу.
Внезапно кухня завертелась у меня перед глазами, а к горлу подкатила тошнота. Усилием воли я поднесла к губам стакан и сделала глоток. Немного отпустило.
- Роза, - обратился ко мне Игорь. – С тобой все в порядке?
- Конечно, - пробормотала я. – Просто задумалась.
На негнущихся ногах я вернулась в наши комнаты. Взяла с полки бабушкин фотоальбом и томик ее любимой Ахматовой.
- Положите в машину, пожалуйста, - попросила я ошивавшегося поблизости Володеньку.
И когда под вечер вернулась домой после хлопотного и тяжелого дня, уселась в кресло с ногами и, накрывшись пледом, подаренным бабушкой на какой-то праздник, открыла альбом. Гладила любимое лицо. Переворачивала страницу за страницей, подмечая, как взрослеет и становится настоящей красавицей моя Тонечка. Как маленькая запуганная девочка постепенно превращается в изысканную женщину, абсолютно точно знающую себе цену. Потом на фотках появился дед. В белом мундире морского офицера. С кортиком и в фуражке. Бабушка смотрела на него с обожанием и казалась самой счастливой невестой. Потом пошли фотки, посвященные детям и тихой семейной жизни.
6. Глава 6
Мой отец, тетя Валя. Маленькие и смешные. Я закрыла альбом и, утирая слезы, подумала, что вся жизнь поместилась на пятидесяти листах. От Тонечкиного детства до моего… В последние годы после смерти деда и гибели моего отца бабушка фотографировалась редко. А для меня потом сделала отдельный альбом. Я смежила веки, представляя, как через каких-то семьдесят лет наши с Игорем внуки будут вот так же рассматривать наши лица на старых фотках и что-то комментировать. Хотя нет… Нет никаких альбомов о нашей семейной жизни. Все хранится в электронных мозгах смартфонов и компьютеров.
«Не ровен час, пропадет», - тяжело вздохнула я и дала себе слово на следующий день после похорон приехать к бабушке и забрать все книги и документы. Разобрать ее архив и все привезти домой. А свои фотографии распечатать и по примеру Тонечки сделать большую фотокнигу. За своими незамысловатыми думками я не заметила, как заснула. Муж, вернувшись с работы, аккуратно переложил меня на постель и укрыл пледом. А сам ушел ночевать в кабинет, не смея побеспокоить.
Следующий день, когда хоронили бабушку, и два дня после прошли для меня как в тумане. Я двигалась на автомате, кивала соболезнующим и вместе со всеми поминала бабушку в ресторане наших с Игорем друзей. Я видела издалека, как на отпевание в церковь притащилась Крофт, подмечала, как утирают слезы Катя с Людой, и безотрывно смотрела на нарядно одетую женщину, покоящуюся в дубовом гробу. Что и говорить, Игорь постарался. Все организовал по высшему разряду. А мои дорогие друзья- любовники даже на похороны не удосужились явиться. Где носила нелегкая Тимура и Яшку, я не знала. Инна, нервная и напряженная как струна, попрощалась с бабушкой около дома и сразу ушла. Я, как никто другой, понимала ее беспокойство. Тимур и Яшка обладали блестящей способностью попадать во всякие переделки. Как-то раз их пришлось вытаскивать из следственного изолятора Омска. Каким ветром их туда занесло из нашего южного города, я не знала. Но точно помнила, что бабушка звонила какому-то знаменитому художнику, бывшему родом из тех краев, и слезно просила помочь.