— «Есть у меня один маленький апельсин. Маленький гнилой апельсинчик мой. Сейчас его я съем. Станет моим совсем. Маленький гнилой апельсинчик мой…»

Видимо это был намёк моего подсознания на отвратительность моего характера.

Рисую я значит такая, песенку пою, а Дмитрий на камеру снимает да приговаривает:

— Рисуй, Вишенка. Пой Вишенка, а я на камеру всё сниму и африканским племенам продам. Они на тебя порчу наведут и ты пить начнёшь!

И главное бодреньким таким голосом говорит. Воодушевлённым я бы сказала. Словно эти его слова уже и есть проклятие.

А когда я закончила и взглянула на плоды своего творческого унижения, то увидела, что на крыле машины красуюсь я собственной персоной. Не совсем я, конечно. Там была девушка, в руках которой был огромный фиолетовый фаллоимитатор, расписанный под хохлому. На голове этой нимфы красовался нимб, нанизанный на рога, а изо рта торчал змеиный язык. Одним словом — мрак!

Проснулась я, похоже, от собственного крика. Точнее мои соседи проснулись от моего вопля, а я от их нервного стука в мою хлипенькую дверь. И что так нервничать? Подумаешь, покричала немного. Не обязательно же из-за этого сносить дверь с петель. Я между прочим отвечаю за эту рухлядь перед старой сварливой бабкой, которая и так со скрипом сдала мне эту комнату. Мол, молодая я, а значит — проститутка. А я не она! Я — ответственный квартиросъёмщик. И вообще чиста и невинна, как утренняя роса. Дурацкие стереотипы, под которых гребут всех подряд.

В итоге я проснулась злая, помятая от неудобной позы. И вообще! Спать в одежде — отвратительная идея. Кое-как отодрав себя от дивана, я поплелась в общую душевую. Хоть прохладной водичкой взбодрить себя. А то, через пару часов уже выдвигаться на смену, а я ещё толком не восстала. И с формулировкой определения своего состояния я не ошиблась. Не проснулась, не встала, а именно — восстала.

Взбодрилась… Да так, что орала трёхэтажным матом на всю коммуналку, костеря управляющую компанию нашего захолустья. Пока я мылась, отрубили холодную воду и я осталась с пенной шапкой на голове. Благо, что у соседки стоял бак с набранной водой и плавающим на поверхности ковшом. Похоже такое у них практикуется постоянно. Ну и чёрт бы с этим отключением воды. Подумаешь, домывалась с ковша. Не такая уж это и проблема. Так нет же! Эти уроды ещё и свет выключили, когда я начала сушить феном голову. А я напомню, густота моих волос — заоблачная. Чтобы просушить их веном, нужно не меньше часа, а то и полутора.

В итоге на новую, «любимую» работу я отправилась уставшая, злая и голодная. И если господину Леденёву сегодня приспичит меня донимать, я за себя не ручаюсь. Концентрация яда в моём организме зашкаливает! Оторвусь на нём за все свои ночные злоключения и даже не посмотрю на то, что он мой начальник и просто ахрененный мужик. А ещё так классно целуется и руки у него такие… Сильные, с тугими жгутами вен. И вообще он весь такой аппетитный. Так и хочется впиться зубами в его мощную шею и оставить там след своих остреньких зубок, а потом спускаться поцелуями ниже, перебирая пальчиками поросль волос на его груди и…

Чёрт! Точно ненавижу свою жизнь!

Пока добиралась до места своей казни, успела прикупить себе пирожок с капустой у милой бабулички, торгующей выпечкой на остановке. Правда милой она была ровно до того момента пока не содрала с меня сто двадцать рублей за жаренный кусок теста, от которого не только гастрит появится, но ещё и зубы обломать можно. Но делать было нечего. Кушать хотелось неимоверно, а времени у меня было в обрез. Пришлось поддаться уговорам моего ненасытного брюха и раскошелиться на этот скромный обед.