– Тогда мне, наверное, надобно поехать в Витебск, – неуверенно произнесла Лиза.

– Не говорите глупостей! Это совершенно недопустимо, и опасно вам ехать одной, ибо все ваши люди перебиты. А сопровождения вам никто не даст. Идет война, и каждый солдат на счету, – воскликнул Павел, сам удивился своей горячности и уже тише добавил: – Я отпишу вашему брату. Он приедет за вами, как только ему позволят дела.

Лиза, не отрываясь, смотрела на этого темно-русого молодого человека в синем мундире. Его мужественное лицо светилось властностью и силой. Нахмуренные темные брови, напряженно сжатые скулы и волевой подбородок выдавали в нем человека с твердым железным характером. Он заинтересованно и не отрываясь смотрел в ее лицо. Еще тогда, на дороге, она запомнила его глаза. Выразительные, глубокие и внимательные, обрамленные темными густыми ресницами, они невольно притягивали взгляд. Молодого человека можно было назвать симпатичным, если бы не хмурое выражение лица, которое придавало ему суровый вид.

– Благодарю вас, – прошептала Лиза и вымученно улыбнулась. Павел тупо уставился на ее губы, и мысль о желании поцеловать ее промелькнула в его голове, приводя мужчину в страшное смущение и неловкость. Поймав себя на этой мысли, Корнилов засуетился и быстро вымолвил:

– Вас нельзя здесь оставлять. Я переговорю с командующим. Если он разрешит, то вас перенесут в мою палатку.

– Благодарю.

– Пока еще не за что, – ответил Павел и, понимая, что уже достаточно долго стоит у постели больной, добавил: – Отдыхайте, не буду вам мешать.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Простите, сударь! – окликнула его тихо Лиза. Он тут же обернулся. – Вы не сказали, как ваше имя?

– Корнилов Павел Александрович, ротмистр гродненского гусарского полка первого пехотного корпуса Витгенштейна.

Лиза в ответ только улыбнулась. Павел быстро вышел из палатки, ощущая непонятное волнение. Девушка посмотрела ему вслед и отметила, что он очень высок и широк в плечах. Она устало откинулась на подушку и закрыла глаза.

После ужина, едва выдалась свободная минута, Корнилов стремительно направился в штаб и, завидев генерал-майора Кульнева, окликнул его. Яков Петрович остановился и удивленно спросил:

– В чем дело, ротмистр? Хотите доложить о чем-то важном?

– Нет, ваше превосходительство. Позвольте обратиться к вам с просьбой.

– Слушаю, – приветливо сказал Яков Петрович, устало посмотрев на молодого человека. Корнилов кратко изложил историю о том, как спас девушку, и об опасениях доктора Коваля. – Вы хотите, чтобы девушка находилась в вашей палатке? – спросил строго Кульнев. – Ну, это вовсе не годится! Ее немедленно надобно убрать из военного лагеря!

– Но Аристарх Иванович сказал, что ее нельзя пока перевозить, – ответил Павел. – Она сильно ранена. Ей нужен покой на неделю-другую.

– Хорошо. Но девице не место в общем лазарете среди солдат. Сестры милосердия под моим личным покровительством. А за эту девушку я не могу нести ответственности.

– Вот и я об этом говорю. В моей палатке денщик присмотрит за нею, чтобы порядок был. Как только смогу, я найду в ближайшей деревне избу, чтобы перевезти ее.

Яков Петрович строго посмотрел на молодого человека.

– Не нравится мне вся эта ситуация. Гражданским, да еще и девицам, не место на войне, если только они не сестры в лазарете. Но, раз уж так вышло, пусть остается, но в вашей палатке. Однако разрешаю это, ротмистр, только из-за благоволения к вашему брату, Александру Александровичу, с которым мы прошли всю последнюю турецкую кампанию и который мне как брат.