Можно выделить ещё многие дополнительные институциональные факторы, обуславливающие относительно высокий уровень бедности в стране. Но пока остановимся на этом…

Так как бедность – это очень неприятная проблема, то человек всегда хочет обвинить кого-то или что-то в её возникновении. Термин «институциональный контекст» представляется для этого слишком сложным и только запутывающим существо дела. По мнению британского социолога Э. Гидденса, теории, объясняющие феномен бедности, разделяются на «обвиняющие жертву» и «обвиняющие систему»[14]. В первом случае индивид сам «виноват» в том, что беден: общество предоставило ему шансы на успех, а он, например, из-за лености этими шансами не воспользовался. Во втором случае «виноваты», скорее, социально-экономические условия. Как будет показано ниже, участники интернет-коммуникаций однозначно относятся к типу обвиняющих систему. В ряде случаев люди, выплёскивая в сеть свою личную информацию, по отдельным вопросам высказываются очень откровенно, причём часто говорят о себе то, чего невозможно услышать в реальном общении. Причиной тому возможная анонимность участников виртуальных сообществ. Но в том, что касается бедности, никто не выложил в сеть признания своей вины в собственном бедственном положении. Люди в своей бедности всегда обвиняют некую «систему».

Базовым социологическим методом исследования проблем бедности был и остаётся опрос. Наряду с анализом статистических данных именно опросы, проводимые ведущими социологическими центрами во множестве стран, предоставляют реальную информацию о параметрах бедности, а также особенностях их восприятия населением. Для последующего сравнения с результатами исследования мнений интернет-аудитории приведём некоторые наиболее значимые статистические данные и интересные данные опросов по нашей стране.

Социальная политика государства в 2009–2013 годах способствовала существенному сокращению численности бедных. Согласно данным Росстата численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума сократилась с 19,0 млн человек в кризисный 2008 год до 15,5 млн в 2013 году. Однако с момента введения политических и экономических санкций вкупе с кризисными явлениями в мировой экономике фактически все достижения этого периода были отыграны назад, и к концу 2018 года численность бедных людей возросла до 18,9 млн человек (см. табл. 1.1).

Таблица 1.1. Численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума в 2008–2018 гг.

О росте бедности свидетельствуют и другие количественные показатели: с 1990 по 2015 год коэффициент Джини (показатель распределения доходов по группам населения) вырос с 0,24 до 0,41, а фондовый коэффициент (отношение средних доходов 10 % самых богатых к средним доходам 10 % самых бедных) с 1992 по 2015 год возрос с 8 до 16. В территориальном разрезе эти показатели могут быть намного выше. Так, применительно к Москве значение данного показателя составляет около 70[15]. Следует отметить, что в царской России коэффициент фондов достигал 6,3, а в СССР он равнялся 3–4 (по всей видимости – это одно из самых низких из возможных в реальности значений). Таким образом, разрыв между богатыми и бедными в Российской империи в 1910–1914 годы и СССР был существенно ниже, чем в современной России[16].

Но гораздо более важным для нашего исследования является то обстоятельство, что объективные показатели бедности и её субъективное восприятие существенно разнятся. Данные социологических опросов показывают, что субъективное восприятие бедности в разы превышает статистически регистрируемые показатели. Так, согласно данным Фонда общественного мнения, количество бедных остаётся практически неизменным с точки зрения восприятия респондентов и составляет около 60 % населения страны (см. табл. 1.2). В целом подобные опросы фиксируют наше общественное представление о бедности, её размерах в нашей стране: мы воспринимаем себя как страну с бедным населением.