Для современного российского рынка труда характерны очень низкий уровень безработицы (практически советский – около 5 %) и чрезвычайно низкие заработные платы. Житель России очень боится потерять работу. Он готов трудиться за самое скромное вознаграждение. Часто этих денег не хватает для нормального существования, но он всё равно держится за работу и не предпринимает серьёзных усилий, чтобы её сменить, ведь для этого нужно на определённый и, может быть, достаточно длительный период остаться без работы.

Когда К. Маркс и его последователи описывали социальную систему раннего капитализма, они резонно указывали, что капиталист готов платить рабочему только такую зарплату, чтобы тот не умер с голоду[10]. В России сегодня существуют зарплаты в 7000 рублей и даже ниже. Прожить на эти деньги не представляется возможным, т. е. есть реальная вероятность умереть с голоду. Поэтому более верной стала формула: работодатель платит такую зарплату, чтобы работник мог не умереть с голоду при наличии приусадебного хозяйства. Как будет показано ниже, интернет-пользователи активно обсуждают роль приусадебного хозяйства в преодолении нищеты в определённые, понятно, не самые лучшие моменты своего существования.

В СССР работали все. Если человек не трудился, его привлекали к уголовной ответственности за тунеядство. При этом многие люди жили бедно. Но для них было важно то, что никто не мог назвать их бедными. Все они были социалистическими тружениками. Собственно, и уравнительная система заработных плат не давала возможности «официально» считать одного человека очень бедным, а другого – очень богатым. Работа давала достаток, а её отсутствие считалось неприемлемым для нормального человека.

Сознательное желание иметь работу любой ценой, невзирая на мизерную зарплату, появляется в 1990-е годы. Инициаторы реформ поначалу очень боялись высокого уровня безработицы. Но даже когда огромное число предприятий в стране перестало работать, безработица официально не была слишком высокой. Чтобы человек не чувствовал себя безработным, российские руководители организаций в самом начале рыночных реформ изобрели «неоплачиваемые» отпуска. В мире аналогом этого феномена отчасти могут служить только малооплачиваемые отпуска у японцев. Но там к этому привело законодательство о пожизненном найме значительной части работников. В отличие от Японии у директоров российских предприятий не было никакой «законодательной» необходимости сохранять фиктивные рабочие места, но и они и работники соглашались именно на такую ситуацию. И постепенно она стала частью экономической культуры страны.

С началом экономического роста в 2000-е годы неоплачиваемые отпуска ушли в прошлое, но им на смену пришли очень низкие зарплаты. Социальная сущность этих явлений одного порядка – важнее иметь работу, во что бы то ни стало, и не важно, какие деньги за это платят и платят ли вообще. После четверти века развития рыночных отношений для жителей России характерно желание трудиться просто для обретения статуса работающего человека.

Формированию и закреплению данной культурной особенности российского рынка труда способствовали несколько факторов. Первый фактор – это наличие со времён СССР большого количества градообразующих предприятий, которые в условиях перехода к рынку существенно ограничили возможности для большинства россиян в плане жизненных стратегий: работать на градообразующем предприятии, не работать или уезжать. Работодатель при этом пользуется исключительной зависимостью работников от единственного предприятия. Как говорят в таких случаях экономисты, у людей оказывается очень маленькая рыночная власть – bargaining power – власть выторговывать для себя условия. Тем самым низкая зарплата становится в этих городах и посёлках вполне закономерным явлением. При этом на возможность не просто работать, но улучшать свой материальный статус начинает влиять фактор «связей», возможности попасть в команду и постепенно расти по карьерной лестнице. Но следует признать, что карьерные возможности «на местах» крайне ограничены и доступны немногим. Поэтому большинство вынуждено смириться с закреплением в зоне «стабильных, но плохо оплачиваемых» рабочих мест.