– Может быть.

Меланья вздохнула. Она не привыкла быть на вторых ролях. Если уж её вызывали, то потом Меланья решала, что и как делать. Ну, в определённых рамках. А тут она почувствовала себя словно вот этот рюкзак с бумагами, который нужно взять с собой и бросить там, где-нибудь в уголок, чтобы не мешался.

– Но это хорошо, что ты тут. Поехали.

Крокус направился к водительской дверце.

– А Эштон? Его не будет? – Меланья пошла к задней, оставляя передние места мужчинам.

– Заедем за ним домой.

Они сели и Крокус сразу рванул вперёд.

– Всё равно ведь не успеем. – Тоскливо сказал Жорик, пожирая глазами городскую дорогу, которую освещали фары.

– Попробуем.

– А что случилось?

Меланья заметила, что машина едет не очень быстро. А всё потому, что на улице были люди и на большой скорости ехать было нельзя.

– На подъезде к Листовке ограбили фуру. – Ответил Крокус. – Один водитель мёртв, второй успел подать знак бедствия. Не знаем, что с ним.

Фуры завозили в город большую часть продуктов и вещей. Транспортными дронами доставка обходилась слишком дорого, потому что транспортных дронов осталось довольно мало, а новые делать никто не умел. Поэтому товары доставляли фурами. Но получается, кто-то эти фуры мог грабить?

– Но кто? – Спросила Меланья. – Жители Листовки?.. Или те, из Дмитровки?

– Вряд ли. Зачем им рисковать? Это пришлые какие-нибудь. – Ответил Жорик. – Ох не нравится мне это всё.

– Не ной. – Бросил Крокус и оба замолчали.

Ехали недолго. Крокус резко затормозил у какого-то дома на новой улице – одного из череды точно таких же домов.

– Мел, сходи поторопи начальника. Нам надо кое-что обговорить. – Не оборачиваясь, заявил Крокус.

Ага, они хотят остаться одни. А это… Меланья уставилась в окно. Получается, это дом Эштона? И его семьи?

Наверное, не совсем нормально так вот вваливаться в чужой дом, но дело есть дело.

Меланья вышла из машины и направилась к крыльцу. Быстро посмотрела номер дома – двадцать семь. Внешне ну ничем от остальных не отличается, вот вообще! Такие же светло-бежевые стены, такие же белые окна и терракотовая черепица на крыше. Ни единой мелочи, способной рассказать что-нибудь об Эштоне.

Она поднялась по лестнице и постучала.

– Открыто! – Донеслось с той стороны.

Ну и прекрасно. Меланья открыла дверь и вошла.

Коридор был небольшой и сразу вытекал в гостиную. Виднелся и край столовой. Там за столом над тарелкой с едой сидел парнишка лет четырнадцати во всём чёрном. Напротив него стоял ещё один набор посуды… и всё. Негромко работал телевизор. Пахло каким-то терпким освежителем воздуха и, кажется, чем-то горелым. Будто какая-то еда подгорела.

– Ещё минуту! – Крикнул Эштон откуда-то сверху.

Меланья кивнула. И снова посмотрела на парнишку. Тот тоже смотрел на неё – пристально, не мигая, его лицо ничего не выражало. Будто на картину смотришь.

– Привет. – Тихо сказала Меланья.

Тот вдруг резко встал, с грохотом отодвинул стул и пошёл к ней. Остановился в проёме, сложил руки на груди и продолжил сверлить Меланью тяжёлым взглядом. Вдруг усмехнулся – как-то совсем не по-детски. И ничего не ответил. У него было круглое лицо с чистой кожей и светлые волосы, а вот глаза тусклые, как старое стекло.

Здороваться он явно не собирался.

Ну нет так нет.

Со второго этажа по лестнице быстро спустился Эштон. Остановился возле Меланьи.

– Меланья? Ты с нами? Хорошо.

Потом быстро посмотрел на парнишку.

– Василиск, доедай один. Вернусь поздно, если что, знаешь, кому звонить.

Тот ничего не ответил и, кажется, даже не пошевелился. Может, и не дышал?