– Нет, конечно, нет! – У Вики задрожали руки. – Когда это случилось?

– Двадцать второго июня.

– А-а-а… Я поняла, – улыбнулась она. Как же сразу не догадалась? День Победы же скоро! – Ролевики? Но как всё реалистично: и вагон тех лет, и обстановка, и одежда… Супер!

– Я всё же позову врача, – поднялась соседка.

– Не надо врача, я сама врач.

По вагону прошёл гомон и оживление, какая-то невысокая женщина направилась к выходу с алюминиевым чайником в руках. Поезд стал замедлять ход, зашипел и остановился. Вика прильнула к окну.

Это была маленькая станция со старинным кирпичным зданием вокзала, с небольшими окнами в резных наличниках на фасаде. И толпы людей… вся платформа забита людьми: женщинами, детьми, стариками… Кто сидел прямо на земле, кто на чемоданах. В такой-то холод!

– Открывать не буду, если никто не выходит, – раздался зычный голос, – открой – так штурмом будут брать.

Снаружи послышались отчаянные крики, чьи-то невидимые руки заколотили по дверям вагона, будто в подтверждение слов проводника. В окно было видно, как люди, похватав узлы и корзины, толпой бежали к поезду.

Вике стало страшно.

– Что происходит?

Небритый старик в ватнике, притулившийся на боковой полке, отложил газету:

– Знамо что… Все уехать хотят подальше от войны, немец-то под Москвой. Вот ты куда, девушка, едешь?

– В Самару, – ответила потрясённая Вика.

– Это раньше говорили: Самара, а с тридцать пятого года – Куйбышев, – поучительно поправил старик.

Она потянулась за газетой:

– Можно?

– Да бери, не жалко…

Это была «Правда» с фотографией лётчиков в шлемах на первой странице.

– «Гитлеровская свора продолжает лезть на Москву. Остановить врага! Отразить натиск фашистских разбойников!» – тихо прочла Вика. – Какая старая газета… Откуда она у вас?

– Сегодняшняя, на станции купил. Куда новее-то? – обиделся старик.

Вика посмотрела на дату в левом верхнем углу: суббота, 25 октября, 1941 год.

– Это сорок первого года газета.

– А какого же тебе надо?

– Этого года надо. Вы намекаете, что сегодня октябрь сорок первого года?

– С утра так и было, – усмехнулся дед и вытер рукой нос в красных прожилках. – Здорово же тебя контузило, девушка!

– Вы меня все разыгрываете, – покачала головой Вика. – Серёжа, тебе сколько лет?

– Семь!

– Значит, ты родился…

– В тридцать четвёртом году.

– Нет, ты родился в две тысячи десятом, – поправила она.

Серёжка рассмеялся:

– Вы что, тётя, таких цифр не бывает!

– Всё правильно, Серёжка в тридцать четвёртом родился, – подтвердила его мать.

Вика откинула одеяло. Здесь творится что-то странное, надо найти свой вагон! Она начала протискиваться к выходу, наконец добралась до тамбура, полного табачного дыма: там курили двое мужчин.

Дверь в буферную зону оказалась запертой.

– Ты куда, там закрыто! – сердито посмотрел один из курящих, видимо, проводник.

– Мне надо выйти! – с отчаянием сказала Вика, дёргая дверную ручку.

– Надо так надо, сейчас открою, – неожиданно легко согласился проводник.

Достал из кармана ключ и отпер другую дверь, что вела наружу.

– Пять минут стоять будем, потом крикнешь – отопру. Меня Николаем зовут.

Вика спустилась с подножки и побежала вдоль состава, наталкиваясь на людей, навьюченных мешками и узлами. Второй, третий, четвёртый вагон… Вот и нужный – пятый.

Она остановилась, тяжело дыша. «Её» вагон ничем не отличался от вереницы своих тёмно-зелёных собратьев образца тысяча девятьсот сорокового года. Кирпичного цвета покатая крыша блестела от влаги, на ней торчали вентиляционные «грибки». Из окошек с деревянными рамами заинтересованно смотрели пассажиры. Это дурной сон, это не может быть правдой!