В конце октября группа добралась до окрестностей Златоуста, где и произошла судьбоносная встреча с Острогожским гусарским полком, спешащим на соединение с главными силами армии генерал-лейтенанта Каменского. Гусары, проделавшие полутора тысячекилометровый марш из Воронежской губернии, заблудились в незнакомой местности и командир полка, приказав разбить временный лагерь, разослал по округе разъезды для поисков нужной дороги. С одним из таких разъездов и повстречался Пугачёв, заглянувший с пятеркой казаков на постоялый двор уточнить обстановку.

Особого воодушевления у гусар предстоящие боевые действия против казаков не вызывали, как, впрочем, и вообще обстановка в осколке империи. Острогожские гусары вели свою родословную от слободского казачьего полка, а переформирование произошло сравнительно недавно, поэтому бывших казаков среди личного состава оставалось ещё достаточное количество, да и не бывает среди казаков бывших. Казак, он всегда казак, даже если вынужденно сменил цвет и фасон формы.

Находясь вблизи границы с Донецкой губернией, острогожцы прекрасно владели обстановкой на тех землях и лично знали многих своих земляков, отправившихся туда на поиски лучшей доли и нашедших её в бывшем Диком поле. О том, что происходило на Урале, они были осведомлены, естественно, в меньшей степени, но земля, как известно, всегда слухами полнится и слухи эти оказывались совсем не в пользу императора Алексея. Поэтому встреча на постоялом дворе со старым боевым товарищем по Семилетней войне Емельяном Пугачёвым не могла пройти бесследно для бывшего хорунжего, а ныне корнета острогожцев Захара Шебутнова. Владеющий искусством ведения задушевных бесед на высшем уровне, Пугачёв очень тонко подвел Захара к мысли о том, что император в Петербурге самозванец, а уральские повстанцы всего лишь хотят, чтобы всё было по закону и по совести. Этого оказалось достаточно, чтобы из искры возгорелось пламя, а дальше произошло то, что и должно было произойти. Пятнадцатого ноября острогожцы уничтожили командование полка, происходящее не из казаков, и ударили по штабу Каменского, решив исход сражения под Снежинском.

Пугачёв, оказавшийся в ставке Народного ополчения незадолго до начала сражения, участия в нём со своей группой не принимал (как и требовал Викинг), но после победы, когда информация о его роли в действиях Острогожского полка стала достоянием гласности, неожиданно оказался одним из её триумфаторов. А примкнувшие к ополчению казаки-гусары (остававшиеся пока для местных чужаками) признали Пугачёва, имевшего знакомство по Семилетней войне с атаманом Ерофеем Зарубиным и решившего вопросы с их интеграцией и снабжением,своим неформальным вожаком. Лучшего начала для выполнения порученной ему миссии даже сложно себе представить.

Однако, быстро реализовать стартовый капитал Пугачёву не удалось – ополчение находилось в постоянном движении. Захват Екатеринбурга, а затем и бросок на Пермь, оттянули начало переговоров на неопределенный срок, но и Емельян Иванович не собирался сидеть сложа руки. Проинформировав Викинга о проделанной работе, он начал неформальные беседы с игуменом Филаретом, стараясь до тонкостей разобраться в позиции ревнителей старой, истинной веры (в области Войска Донского староверов особо не жаловали и все его знания вопроса ограничивались беседой со старцем на Царицынской линии) и пытаясь аккуратно донести до него позицию императора Ивана по вопросу дальнейшего обустройства жизни в России.

***

К этому времени Народное ополчение уже не являлось исключительно армией Яицких казаков, а представляло из себя настоящую сборную солянку из бывших полков императорской армии, отрядов мастеровых с Демидовских заводов, казаков, башкир и т.д. и т.п. Потому и власть постепенно и незаметно испарилась из рук казачьего круга и выбранного им атамана Зарубина и перешла к Большому совету Народного ополчения, ключевую роль в котором стали играть братья Твердышевы. За атаманом же теперь оставались только вопросы непосредственного руководства войсками в сражении. Прикормив львиную долю казачьей старшИны и представителей прочих фракций, братья получили в совете абсолютное большинство, имея теоретическую возможность проводить в жизнь почти любые решения, но вот с их выработкой имелись серьезные проблемы.