– Главное не забывать при разговоре, что уследить за наперсточником невозможно, можно только зарядить ему в бубен и вернуть свои деньги, в этом случае даже с прибылью! – недобро улыбнулся Добрый.

– Вот, – ткнул я в сторону Доброго указательным пальцем, – для этого вы с Шешковским и будете наблюдать за разговором со стороны и фиксировать происходящее. Может получится подметить что-нибудь, что вблизи в глаза не бросается!

***

Балтика в этом году вскрылась рано, поэтому уже двадцать пятого февраля в Пиллау пришла эскадра Седерстрёма и мы с Добрым отправились на небольшую экскурсию на нашу новую военно-морскую базу. Сейчас, с учетом фактического превращения Балтики во внутреннее море моей империи, стратегическое значение этой крепости, конечно, немного снизилось, но настоящий передел Европы ещё даже не начинался и списывать её со счетов было рановато. Поэтому, перефразируя известную поговорку, можно смело сказать – «крепости всякие важны, крепости всякие нужны». Особенно такие. Пятиугольная, звездообразная, «ВобАновского типа» цитадель Пиллау, построенная в середине прошлого века моим далеким предшественником на шведском троне Густавом Вторым Адольфом (на некоторое время захватившим местное побережье), содержалась в отличном состоянии и вполне отвечала требованиям современной войны, прочно запирая собой вход в гавань и Кёнигсбергский залив. Где меня уже поджидал дивизион линейных кораблей с фрегатами сопровождения.

С Седерстрёмом мы расстались в конце лета прошлого года, поэтому нам было о чём пообщаться в тесном кругу. В следующие несколько дней мы провели смотр кораблей, учебные стрельбы с совместным маневрированием и награждение личного состава, принимавшего участие в прошлогоднем переходе из Средиземного моря. Содержание материальной части и выучка личного состава оказались (впрочем, как и всегда), выше всяких похвал. Поэтому завершающим аккордом перед отъездом в Кёнигсберг стала выплата всему личному составу небольшой премии, встреченная по традиции громогласным «ура», поднявшим на уши весь городок.

Развязывать боевые действия против русского флота (других боевых кораблей на Балтике не существовало в природе), я, естественно, не собирался, отсюда и достаточно скромное количество вымпелов в составе эскадры. Но наличие под рукой готовой к немедленному применению пятерки линейных кораблей, переводило действие выражения «про доброе слово и пистолет» в абсолютно практическую плоскость и придавало дополнительное ощущение уверенности.

Оставив Седерстрёма заниматься своими флотскими делами, первого марта мы покинули Пиллау и вечером того же дня оказались в Кёнигсберге, где меня поджидали несколько долгожданных сообщений, в том числе и от Пугачёва.

Ни Викинг, отправляя в расположение повстанцев своего верного соратника подполковника спецназа с позывным Бирюк, ни сам бывший казачий хорунжий Емельян Пугачёв, не могли ожидать подобного стечения обстоятельств или рассчитывать на тот эффект, который окажет на дальнейшее развитие событий сам факт его появления на Урале.

С проникновением в зону ведения боевых действий проблем у группы Пугачёва не возникло. Опираясь на опыт его службы на Царицынской оборонительной линии, они переправились через Волгу у Камышина, спокойно прошли степями левобережья до Яика, прошли Оренбург и углубились в горы. Окрестности реки Миасс и города Златоуст также были знакомы ему по недавним поискам в этих местах золота, поэтому вопрос о том, за кого выдавать себя при неожиданной встрече с правительственными войсками не стоял. Бумаги о том, что они ватага старателей-золотоискателей были в полном порядке и долго лежать без применения этой легенде не пришлось.