Но самым ужасным, как подумалось Муру, пока он садился, был висевший в воздухе запах болезни и старости и то, что, несмотря на всю эту белизну, повсюду таилась тьма. В углах было как-то серо и сумеречно. Мур не сводил глаз с узких, оплетенных вздутыми венами рук Габриэля, сложенных на белом покрывале, рук настоящего чародея, – потому что во всей комнате если и было что-то нормальное, так это они, – и от души надеялся, что визит не затянется.

– Ну что ж, юный Антонио, – начал Габриэль (его бледные губы так пересохли, что Мур не мог на это смотреть). – Я слышал, что волшебство у тебя получается лучше всего, если ты используешь чужие заклятия.

Тонино робко покивал:

– Думаю, да, сэр.

Мур все глядел на неподвижно лежащие руки Габриэля и готовился к беседе о теории магии на добрый час. Однако, к его удивлению, разговор о непонятном продлился едва ли минут пять.

– В таком случае, – сказал наконец Габриэль, – я, с твоего позволения, проделаю небольшой эксперимент. Очень небольшой и совсем простой. Как ты видишь, я сегодня чувствую себя нехорошо. Мне бы хотелось посредством слабого колдовства попробовать сесть, но я полагаю, что без твоей помощи мне это не удастся. Согласишься ли ты мне поспособствовать?