После этих слов купцы притихли – видимо, принялись подсчитывать возможную выгоду – зато зашептались дружинники. Любой поход с князем сулил знатную добычу – но отправиться на север на боевых ладьях – это еще и слава, какой не видывал Вышеград. Будет, о чем рассказать дома.

            - Дозволь слово молвить, княже!

            Один из бояр медленно поднялся со своего места. С явным трудом – похоже, подводила из-за давнишней раны то ли спина, то ли нога – до старческой немощи он все-таки не дотягивал, хоть наверняка и перевалил за пятый десяток. Я уже давно заприметил его среди остальных – и не только по стати и шитой золотом одежде, а скорее по тому, что он по большей части помалкивал. Даже когда остальные вопили, перекрикивая друг друга и чуть ли не кидаясь объедками. Серьезный мужик – и явно ветеран, а не торгаш, хоть и одет богато и сидит среди купцов.

            - Говори, Лют Вышатич. – Князь чуть склонил голову. – Сам знаешь – на вече твой голос после моего первый. Тебя и бояре, и дружина, да и простой народ завсегда послушает.

            - Вещает конунг, что не надо ему не земель, ни злата, - неторопливо, с расстановкой произнес Лют. – Правда то, или нет – мне не ведомо. Саврошка-подлец тоже красиво пел князю каменецкому, да как вошел в силу – не сносил старый Ратша головы буйной. Да не про то я думу имею! – Лют поднял руку, разом успокаивая тут же зашелестевших купцов и бояр. – Сильны свеи, да числом невелики, и дружина вышеградская получше каменецкой будет. Да ты, Мстислав Радимич, Ратши сильнее да разумом крепче, даром, что молод еще. Не страшен тебе конунг, хоть в сече лютой, хоть один супротив одного биться. Глядишь – и то верно, уйдут по весне свеи – и поминай, как звали. А то и сдержит конунг слово, озолотит добрых молодцев, что за него стоять будут. Да только нескоро то случится. А зима уж за окном. Свеям в княжих хоромах столоваться выгода прямая, то ясно вижу. – Лют вдруг повернулся к Рагнара. – А скажи, конунг – что для князя в дружбе твоей? Поди, немного ты на ладьях привез – чем дружину свою потчевать будешь? Что девкам красным дарить? Чем Вышеграду-батюшке за добро отплатишь? Говори – покамест мне то не ведомо!

6. Глава 6

            - Верно! – тут же подхватил кто-то из купцов. – Правду Лют Вышатич говорит! Отвечай, конунг – на что твои свеи Вышеграду сгодятся? Почто всю зиму у           князя столоваться будете?

            Рагнар сдвинул брови, но промолчал. Только повернулся в мою сторону и коротко кивнул. Обращаться к Мстиславу он должен был сам, лично – а вот «окучивать» бояр и купцов предстояло уже ярлу из местных – то есть, мне. Что ж, мой выход.

            - Дозволь слово молвить, княже. – Я чуть отодвинул лавку и поднялся на ноги. – Ведомо мне, чего боярин знать желает.

            - Говори, ярл, - кивнул Мстислав. – Ты над людьми конунговыми старший, да и речь нашу разумеешь. Отвечай, чего Лют спрашивал.

            - Велика дружина княжья, - заговорил я, - против конунгова хирда впятеро больше. А где пятеро прокормятся, там и еще одному завсегда хлеб найдется. Но не про то я слово молвлю.

            Я сделал небольшую паузу, позволяя Люту задать закономерный вопрос – но тот промолчал, и вместе с ним промолчали и остальные. Похоже, среди знати и купцов авторитет боярина немногим уступал княжескому. Что ж отлично: уболтаю его – уболтаю и остальных.

            - Власть княжья не златом держится, - продолжил я, - а людьми ратными. За то и привечает князь гридей своих, бояр да сыновей боярских, да потчует их что в лихое время, что в доброе… Так и мы к вам не побираться пришли! – Я возвысил голос. – Случись беда – встанем рядом под знамена княжьи, и будем стоять за землю Вышеградскую, как за родную, а уж в ратном деле свей скловена не хуже… Но и не про то я слово молвлю!