- Граф, как думаешь, я не переборщила с курткой?

Волк уселся рядом, повернул голову на один бок, не отрывая глаз от её отражения, издав при этом какой-то непереводимый на человеческий язык звук, а может, даже фразу. Брови Мелинды сошлись на переносице, и потрепав его по морде, она пробубнила:

— Вот кто бы говорил! На улице тепло, а сам-то в мехах!

Спустя пятнадцать минут они ехали по уже опустевшим улицам города в сторону кампуса на красивой Ауди А7 белого цвета, которую Веронике подарили родители в прошлом году. В большинстве случаев ей не разрешали ездить на ней, объясняя это тревогой за безопасность своей единственной дочери, хотя та ездила как «сонная муха» - как зачастую Мел её и называла.

- Может мы поедем чуть быстрее? Так мы не то, что к концу вечеринки, мы до следующей пасхи не приедем.

- Быстрее нельзя, здесь ограничение.

Мимо проплыл указатель с названием города «Минвуд», который являлся центром округа. Частный сектор, заполненный маленькими аккуратными домиками, сменился небоскрёбами, неоновыми вывесками и многолюдными проспектами. Город только начинал свою жизнь, шумные компании собирались у скверов и ночных заведений в предвкушении пятничного веселья.

Девушки остановились у парковки возле развлекательного центра, включающего в себя несколько первоклассных ресторанов, боулинг и бар под названием «Зелёный змей», в который они, собственно, и направлялись. Мелинде никогда не доводилось в нём бывать, всё свободное время она торчала либо в цветочном магазине деда, либо с соседскими парнями возле закусочной за углом, и лишь за редким исключением свои выходные они проводили вместе с Вероникой, которая приезжала и гостила у неё до воскресенья. Сама же Мелинда никогда не бывала у подруги, каждый раз игнорируя её приглашения и придумывая всё новые поводы для отказа. Мел знала, что навряд ли сможет произвести настолько хорошее впечатление, чтобы родители Вероники посчитали её достойной дружбы их бесценной идеальной дочери, каковой она в действительности и являлась.

Мелинда невольно задумалась о своей семье. Её отцу было наплевать, с кем она общается, какие её успехи в учёбе, не попала ли она в какую-нибудь передрягу или дурную компанию. Несмотря на испытываемую к нему смесь страха и неодобрения, Мел вынуждена была признать - для неё очень важна отцовская похвала, но, к сожалению, ни звонка, ни письма - полная тишина и безразличие.

- Ну и чего ты застыла? Мы приехали! – Вероника уже вышла из машины и, сложив руки на груди, выжидающе смотрела на неё.

- Задумалась… – Мел растерянно улыбнулась и начала энергично выбираться из машины.

- И о чём же? У тебя было такое озабоченное чем-то лицо.

- Вспомнила об отце, – как бы между прочим, будто это ничего не значило, быстро проговорила Мелинда.

- Может, ты хочешь поговорить об этом? – еле слышно, с надеждой спросила девушка, облокачиваясь о капот своего белого блестящего коня.

- В другой раз. У меня сейчас слишком хорошее настроение.

- Ты мне точно так же обещала рассказать о Томе! - капризно надув губы, напомнила Вероника.

- Там даже рассказывать нечего, всё было посредственно и очень мокро! –рассмеялась Мелинда.

Том, о котором так тщательно всё старалась разузнать Вероника, был сначала другом Мелинды, а потом и первым парнем. Это был типичный подросток-дебошир, на год старше её самой, из не совсем благополучной многодетной семьи, живущей через несколько домов, и которому строили глазки все соседские девчонки. Сперва они с Томом много времени проводили вместе, дурачились, ходили на рок-концерты, часто наведывались в местную закусочную. Много общих интересов делало их дружбу крепче и желаннее. Позднее Мелинда стала получать от Тома весьма недвусмысленные намёки насчёт своего интереса. О том, что парень хочет большего, чем просто приятельские встречи, говорили его пристальные взгляды и довольно уверенные прикосновения. В конце концов Мел поддалась искушению и решила попробовать стать, как все девушки, прекрасно осознавая, что рискует их прекрасной дружбой. И вот в один из совместных вечеров их непродолжительных романтических отношений она лишилась девственности на грязных засаленных сидениях в фургоне его отца, и прошло всё так, как она и думала, довольно неуклюже и очень неумело. Спустя несколько дней после этого памятного события, которое хотелось поскорее стереть из памяти, она решила поставить точку: кроме напряжения и взаимной неловкости в общении больше ничего не осталось и надежды на то, что всё станет как прежде, уже не было. Том ещё долго писал ей сообщения, пытаясь назначить встречи, извиняясь и убеждая, что всё наладится и, что для начала ему будет хватать той дружбы, которая была между ними, но все его попытки оказались тщетными.