После сытного обеда, которым всю нашу команду, как обычно, обеспечила соседка баба Марфа, я уже собрался отправить Евсея в гости к Берендею, но тот явился сам и начал с не самых правильных слов:

– Ты совсем берегов не видишь, видок! Мы так не договаривались!

Утренней тренировки, которая могла меня взбодрить, сегодня не было, а от сытной еды вообще разморило, так что скандалить не хотелось. Я по-прежнему сидел, развалившись на мягком диване, и с интересом смотрел на беснующегося шатуна.

Явно приготовившийся к резкой отповеди артельный старшина удивленно замер:

– Чего молчишь?

– Во-первых, Берендей, ты как-то позабыл, что разговариваешь с дворянином. – Дворянской спесью я вроде пока не заразился, но напомнить мещанину о положении дел в этом мире все-таки нужно. – Во-вторых, мне нечего тебе ответить, ведь ты так ничего и не спросил.

– Где Алексашка?

– Если ты имеешь в виду ночного провожатого, то у нас проблема.

– Какая? – явно ожидая подтверждения своих самых мрачных предчувствий, спросил Берендей.

– Я всеми силами стараюсь не нарушать своего слова и теперь не знаю, что делать. Твоему Алексашке была обещана смерть, если он вздумает подглядывать за тем, что произойдет в схроне Колкого.

– Он живой? – вздохнув, спросил старшина.

– Да, и это проблема.

– Для вас слово дороже жизни ребенка? – попытался надавить на мою совесть шатун.

– А сколько стоит твое слово? – не стал я акцентировать внимание на том, что ребенком любопытный Алексашка уже года три как не является.

– Много, – помрачнел Берендей.

Интересно, а кем ему приходится сидящий в подвале пленник? Ладно, поиграли на нервах старика, и хватит. Если честно, я начал этот разговор больше как хохму, желая потроллить Берендея. Но он слишком легко повелся. Конечно, никто убивать парня не собирался. Ничего опасного он видеть не мог, а в подвал угодил только потому, что иного выбора не было – не везти же его тушку прямо в «Берлогу», подставив тем самым и проводника, и его босса.

– Ладно, подпорчу себе репутацию и нарушу слово, но только потому, что твой подсыл ничего опасного не увидел. Иначе разговор был бы совсем другим. Что же касается твоих коллег, то они сами себе подписали смертный приговор. Радуйся, что не утащили за собой остальных.

– Я и радуюсь, – проворчал Берендей, все еще стоя посреди гостиной.

– Ты сегодня хоть пообедал? – участливо спросил я, меняя тон.

Пора переходить от кнута к пряникам, а они у бабы Марфы страсть как хороши.

– Даже не снедал, все бегал Алексашку искал.

– Ну, тогда прошу к столу. Да и я к тебе присоединюсь.

В животе у меня немного улеглось, так что можно чуток добавить.

Берендей подошел к столу и, лишь присаживаясь, заметил, что все это время за его спиной маячил Евсей.

– Ну что, по пять капель беленькой? – предложил я, приподняв графинчик.

– Можно, – сказал Берендей, оглаживая бороду. – Странный вы, ваше благородие.

– А то я не знаю, – хмыкнул я и искренне улыбнулся собеседнику.

Посидели нормально, но выпили самую малость, лишь для аппетита. А затем старый шатун забрал своего слегка помятого и перепуганного подопечного и убрался из моего дома.

Как ни странно, на место убийства горничной меня вызвали только ближе к вечеру. Там я особо задерживаться не стал – попробовал провести ритуал и честно заявил, что ничего не получилось. Правда, умолчал о причинах срыва. Мне за это ничто не грозило. Клятва видока запрещала врать о своих видениях, а в остальном был определенный люфт.

Быстро дав в управе показания под запись Лехи, я решил проехаться до нашей основной мастерской.