Но на прощание снова завела разговор о квартире и деньгах, и они опять поссорились, и Наталья Ивановна даже сказала что-то вроде «вон отсюда».

Но еще через восемь лет примерно – Наталье Ивановне уже было хорошо за шестьдесят – Надя примчалась без звонка и чуть ли не на колени упала. Сашенька заболел. Тяжелая онкология, но не безнадежная. Но никакой страховки не хватит. Наталья Ивановна без лишних слов продала квартиру, купила себе крошечную однушку на окраине и все остальные деньги – а это была серьезная сумма – перевела на Надин счет. Почти все. Себе оставила самую чуточку, аварийный запас.

Потом Надя позвонила и сказала, что Сашеньку не смогли вылечить. Продлили жизнь ненадолго. А если честно – страдания продлили. У Натальи Ивановны после этого разговора случился гипертонический криз, но она всё равно хотела лететь на похороны. Надя не пустила. Грубо, но как-то очень по-родному сказала: «Ну, мама! Не хватало, чтоб ты еще у меня тут умерла!»

Нет – значит нет.

Но вот теперь ей под восемьдесят. Точнее, семьдесят семь. А Наде – пятьдесят пять, а выглядит на сорок самое большее. Гладкая кожа и никакого живота.

– Мы берегли тебя, – повторила Надя. – Поэтому запретили прилетать. Но вообще я должна сказать тебе правду. Джонатан приказал. Я ему рассказала, как всё было, и он приказал мне: «Скажи матери правду, а то разведусь». Он страшный баптист. Всегда только правда, даже тяжело так жить.

– Какую правду? – спросила Наталья Ивановна.

– Сашенька жив. Я тебя обманула, что он заболел. Я хотела, чтоб он учился в хорошей школе и в хорошем университете. А денег не было. Джонатан получает немного, а я вовсе почти ничего… Сашенька – наша единственная надежда. Santa Esperanza, – вдруг улыбнулась Надя. – Чтоб он стал врачом, понимаешь?

– Не понимаю, – сказала Наталья Ивановна.

– Ты вообще-то всегда была скуповата, – сказала Надя. – Поэтому я придумала вот так сделать. Да, это был обман. Но ведь всё хорошо! Он жив, он закончил Medical School, не просто, а в Yale University. А? Ты ведь рада? Скажи! Вот у меня фото в айфоне, хочешь, покажу?

– Не хочу, – сказала Наталья Ивановна и вдруг поднялась в кровати, спустила ноги, нашарила тапочки. – Я выздоровела, душа моя! – Она встала на ноги. – Я полна сил! Ты мне всё отдашь, до копеечки. Мой старинный ухажер – отставной генерал ГРУ, мы тебя на краю света достанем, а пока – вон отсюда!

Надя поднялась и вышла.

Наталья Ивановна постояла у дверной притолоки. Поправила рубашку. Выглянула в коридор.

Надя сидела на диванчике и плакала. Ее голова тряслась, она закрывала рот ладонью.

– Santa Esperanza, – позвала ее Наталья Ивановна. – Я пошутила. Мне совсем плохо.

И села на пол.

Надя подбежала к ней, села рядом.

– Я соврала, – сказала она. – Сашенька правда умер.

Они ненадолго обнялись.

Туганов учился в девятом классе. У него был друг Рябинин из десятого. Здоровый такой парень, всегда румяный, красавец, на всю школу знаменитый: играл на соло-гитаре в группе «Вавилон».

Туганову очень нравилось, что Рябинин с ним дружит.

Один раз в середине мая Рябинин позвал Туганова покурить на большой перемене. Вышли во двор, обошли школу, на заднем дворе зашли за сарайчики. Закурили.

– Тут смешное дело, – сказал Рябинин. – Надьку знаешь?

– Нет, – сказал Туганов и испугался, что Рябинин его сейчас побьет за какую-то девчонку, а он ни сном ни духом. – Нет, нет, какая Надька, ты что?

Рябинин засмеялся и дал Туганову щелбана, но совсем не больно.

– Не ссы! – сказал он. – Всё идет по плану! Надька Москаленко, а? Ну?