Для того чтобы дотащить килуна до Шедара, понадобилось больше времени, чем рассчитывал Сигурд.

Пройдя сотню шагов, он понял, что за голову волочить будет легче, – тогда жесткая шерсть не станет препятствовать движению. Как это он сразу не догадался? Верно говорят: век живи – век учись. Не беда, все-таки это его первый большой килун. Сигурд сделал надрез под нижней челюстью килуна, пропустил трос в клыкастую пасть и, вытянув конец через прорезь, обвязал вокруг основания головы. Попробовал, потянул. Тащить стало заметно легче.

По пути килун дважды застревал в зарослях, один раз съехал по склону, когда Сигурд преодолевал узкий участок гребня. Но это не сердило его, – он возвращался домой с лучшей добычей, которую только можно пожелать. Его ждет признание. Ему дадут много браги.

Он шел и шепотом разговаривал с дядей Огином. Мешал дождь – по крышке тарабанил. Мало-помалу усилившись, он размыл глину на открытых местах. Ноги скользили.

Чтобы время шло быстрее, Сигурд стал шепотом напевать поочередно две песни, которые знал: «Сон крепкой собаки» – грустную, про то, как собаке, вожаку стаи, снилось, как раньше она и человек были друзьями, но злобный чухарь их рассорил, и вторую – «Спящие боги» – про то, что каждый человек – частица Спаро, и в каждом человеке есть его дух. Слова второй песни Сигурду не нравилась, но у нее был простой и приятный мотив.

Часа через два Сигурд добрался до края соснового леса. Уже на подходе ему почудилось, что кто-то вопил на горе. Что за дела? Может, это Свон зовет его? Сигурд остановился, прислушался. Крик больше не повторялся. Однако к шелесту дождя примешивалось еще что-то – ровный гул: не то шум ветра, не то журчание реки. Да нет: нынче затишье, а река в другой стороне. Прежде чем выйти на открытое пространство нижнего плато, Сигурд отпустил трос и, подбежав к крайним деревьям, выглянул из-за них.

На верхнем плато был свет! Проклятье!

Дошло сразу: там железяки убивали бигемов.

Небо стало красным…

Перед тем, как Сигурд вспомнил о дяде, он успел подумать, что бигемы погибнут, так и не узнав про его килуна. В воображении появилось лицо дяди Огина. Сигурд застонал.

Свон! Тупой Свон! Он прокололся…

Дядя Огин!..

Забыв о килуне, Сигурд рванулся вперед, на равнину.

Он бежал, ни о чем не думая, исторгая из груди частые стоны.

Оказавшись на открытом месте среди широкой каменистой поляны, он вдруг осознал, что ночь близилась к концу, за скалой уже брезжил рассвет.

Он бросился в сторону, в заросли мокрого можжевельника. Пригнулся. Вперед, к самому краю плато, под кроны сосен. Оттуда – к подъему.

Дух Спаро, помоги!.. Дух Спаро, помоги!

Добежал туда, где плато переходило в голую каменистую полосу, остановился, рухнул на мокрую землю. Он колотил по ней кулаками, он рычал и содрогался, как большой раненый зверь…

Мозгов хватило, чтобы предостеречь себя от самоубийства.

Вверх ходить нельзя, решил он, когда первый приступ боли прошел. Там – твари. Они убивают дядю Огина…

Кулаки в крови…

Долбаные железяки! Твари…

Почему у него нет оружия, которое убивает железяк?

Снова наверху послышался сдавленный крик. Кто кричит? Он не узнал голос.

Ежели взобраться на верхнее плато, можно себя выдать. У железяк тысячи глаз. Они запросто найдут его и тут.

Сигурд вскочил и побежал назад. Через пять минут он был снова в лесу. Выбрав сосну повыше, вскарабкался на нее, попытался рассмотреть, что происходит вверху, но виден был только свет железного демона-геликоптера, висящего над воронкой. Да, слыхал он об этих тварях…

Сигурд слетел вниз, заметался по лесу.