Поезд прибыл на станцию поздно вечером. В быстро сгущающихся сумерках окружающие вокзал постройки и деревья казались зловещими. Я поспешила на площадь в надежде поскорее найти подходящий транспорт. В том месте, где стояла нужная табличка «Свободные паромобили» обнаружились такие развалюхи, что у меня в душе все похолодело.

Не могла же я – Ирейн Левандийская – воспользоваться таким убогим дешевым средством передвижения! Пусть я и сбежала из дома, но у меня осталась фамильная честь. Поэтому я отправилась в противоположную сторону, где стояли солидные дорогие средства передвижения. Наверняка, кто-нибудь из них захочет мне помочь, тем более не безвозмездно.

Пока я неспеша брела к стоянке, решая к кому обратиться за помощью, ближайший ко мне паромобиль распахнул свои дверцы, и в него вальяжно уселись две высокомерные дамы. Судя по размещенному на дверцах гербу – это оказался частный мобиль.

Я поспешила к следующему, на котором никаких гербов не просматривалось, а выглядел темно-синий монстр вполне достойно, чтобы довезти меня. Но стоило подойти к водителю и сказать, чтоб он открыл мне дверь, как сзади раздался противный голос:

– Кивриду запрещено разговаривать с посторонними.

Обернувшись, я невольно вздрогнула. Голос принадлежал худощавому мужчине с тонкими, даже какими-то злобными чертами лица. Завидев такого, хотелось отойти подальше, так как он способен испортить настроение одним своим видом. На языке вертелось множество вопросов, но ни один у меня не получалось озвучить. От страха пропал голос.

– Порядочной девушке не следует бродить одной. Тем более вечером у вокзала, – произнес незнакомец, пока водитель грузил его багаж. – Могу я вам чем-то помочь?

– Н-н-нет, спасибо, – смогла выдавить я, боясь даже подумать, что с меня попросят за помощь.

Отойдя в сторону, я окинула площадь печальным взглядом. Почти все приличные паромобили или уже разъехались, или сажали пассажиров.

Даже неприличных осталась всего парочка. Нужно было срочно на что-то решаться. Этот длинный и нервный день близился к завершению. Очень хотелось поесть и лечь в теплую постельку, а не встречать ночь на пустом вокзале. Я поспешила на другую сторону площади. Нести по воздуху саквояж становилось все труднее – я не привыкла так долго и в таких изматывающих условиях использовать силу воздуха.

Водитель паромобиля оказался совершенно невоспитанным мужланом – он даже не вышел из-за руля, когда я к нему обратилась, и не подумал открыть мне дверцу. Но по крайней мере выглядел он не как бандит и стоимость назвал подъемную. Поэтому вскоре я уже ехала к дому тети.

Полчаса спустя я сидела в уютной гостиной, отделанной в желтых тонах, и пыталась объяснить тете Вивьяльтине, как решилась на такой серьезный шаг, а главное – что собираюсь поселиться у нее. В моем воображении, когда я представляла, как буду жить свободной и независимой леди вместе с сестрой своего отца – все выглядело значительно радужнее и счастливее. По факту в воздухе витала неловкость и недосказанность. Нет, тетя мне очень обрадовалась, хоть и сетовала, что уже готовилась ко сну. Усадила меня пить чай, и тут повисла неудобная пауза.

– Ирейн, ты так давно ко мне не приезжала. Совсем забыла тетушку. – Хозяйка дома услужливо подвинула мне вазу с печеньем. – После смерти моего Эдди, мне так не хватает общения.

– Тетя Виви, ты же знаешь, отчим не разрешает нам с мамой навещать тех, кто напоминает о моем отце. – Я невольно всхлипнула. – Но теперь я решила, что не буду больше подчиняться его приказам. Хватит!