- Выходим, Настя, - улыбается мне водитель. – Александр Георгиевич вас не съест.

- А мой рюкзак? – охаю, спохватившись.

- Горничные принесут в вашу комнату, - снисходительно объясняет Денис Иванович.

Горничные? Серьезно?

Неловко выбираюсь из машины. И застываю глупой статуей около черного слегка припыленного бока внедорожника. Пытаюсь представить себя со стороны. Простушка в драных джинсах и мятой майке. Даже куда руки деть от растерянности не знаю.

«Дыши, Макарова!» - приказываю себе.

Обалделым взглядом пробегаюсь по всему великолепию. Невысокие елочки высажены по идеальной прямой. А умопомрачительной красоты люстра тянется в длинном панорамном окне с третьего этажа на первый.

А тут красиво. Очень красиво!

- Настя! – бежит ко мне Катерина. – Не бойся. Мой папа все про тебя знает, - трещит она, подхватывая меня под руку.

Делаю шаг навстречу и пропадаю, попав под прицельный огонь карих глаз хозяина дома. Ноги почему-то становятся ватными, язык прилипает к нёбу, а по спине бегут мурашки.

Если кто тут лошара, так это я.

- Рад познакомиться, Настя, - приветливо кивает мне Александр Георгиевич.

Красивый мужик. Белые джинсы плотно обтягивают длинные ноги, а под синей майкой вырисовываются в меру накачанные плечи. А еще руки… Сильные, холеные. С золотыми часами на запястье. На худом смуглом лице появляется довольная улыбка.

– Рад, что вы с Катюшкой согласились остановиться у меня, - басит хозяин дома, не сводя с меня глаз.

Приглядывается, наверное, что за шалая птица к нему в дом залетела.

- Но папа, мы еще не решили, - возмущенно тянет подруга, входя в холл.

- В нашей квартире сейчас ремонт, - совершенно спокойно объясняет Димир, придерживая дверь. – А в общаге вам делать нечего…

Катин отец говорит то же самое, что и мой. И по большому счету не считается с нашим мнением. Но в его голосе сквозит забота, а мой обычно даже не пытается скрыть раздражение.

Вот и вся разница! И она не в возрасте, а в отношении.

- Прошу, Анастасия, - пропускает меня вперед хозяин дома.

Широкая мужская ладонь слегка касается моей спины. Обычный жест гостеприимства. А у меня подгибаются коленки и все тело сотрясает неведомая до этого дрожь.

Может я заболела? Или это от нервов?

Спросить бы у папы… Но он опять заведет свою шарманку о моей неприспособленности к жизни. Нет уж! Переживу.

- Я тебе после все покажу, - тянет меня за собой Катерина и словно опомнившись, оборачивается к отцу. – Папа, а ты с нами пообедаешь или сразу уедешь?

От такой наглости Катин отец закашливается.

- Работы как всегда полно, Катюшка, - признается он, улыбаясь. – Но я с удовольствием уделю вам время.

- Шашлыки пожарим?

- Мясо замариновано, детка, - довольно сообщает Александр Георгиевич, будто сорвал джек-пот. - Если хотите, бегите в бассейн. А ближе к обеду встречаемся на западной террасе.

- Ууу, ты самый лучший! – снова бежит к отцу Катерина. Целует в щеку.

А он в ответ слегка касается губами Катиного виска и снова буравит меня жгучим взглядом.

Отворачиваюсь, не выдержав. Рассеянно смотрю на белую мебель, живые цвета в вазах. Поднимаю глаза к прозрачному потолку и задыхаюсь от восторга. Кажется, солнечный свет струится по комнате, наполняя ее теплым сиянием.

- Пойдем! – возвращает меня в реальность Катерина. Схватив за руку, тянет за угол мимо отделанной мрамором лестницы. Останавливаюсь около кабины лифта. Во все глаза пялюсь на тонкий пальчик подружки, нажимающий на блестящую прозрачную кнопку.

Лифт! В частном доме?! Как такое возможно!

- Это для нас и наших гостей, - объясняет Катерина, подталкивая меня к открывающимся дверцам. – В задней части дома есть еще один попроще. Для персонала. А этим обслуге пользоваться запрещено.