На втором куплете бабушка отложила очередную тарелку и прислушалась внимательнее. Затем, оставив посуду недомытой, тихонько приблизилась к детской и ещё некоторое время стояла на пороге, не обнаруживая своего присутствия перед сидящей к ней спиной Верой, которая продолжала беззаботно заливаться соловьём. И только когда песня закончилась, старуха деликатно кашлянула.

Вера испуганно обернулась.

– Скажи-ка, детка, – ласково спросила её бабушка, – ты любишь петь?

Вера пожала плечами:

– Ну да, люблю... Меня в садике всё время просили выступать на утренниках. Потому что я не стесняюсь и очень громко пою. Я ещё и танцую хорошо, – добавила она без ложной скромности.

– Не сомневаюсь... Не могла бы ты пройти со мной в гостиную на пару минуточек? – попросила Римма Витальевна. – Мне нужно кое-что проверить.

Слегка недоумевая, Вера встала и проследовала за бабкой – туда, где стояло старое пианино. Усевшись за него, старуха наугад ткнула пальцем в какую-то клавишу.

– Ну-ка, пропой мне эту ноту... Просто повтори – голосом, понимаешь?

Вера хмыкнула – мол, чего ж тут непонятного – и послушно затянула:

– А-а-а…

– Прекрасно. А теперь – вот эту!

Вера взяла и другую ноту.

– А если вот так? – бабушка сыграла гамму, и Вера послушно пропела:

– Ла-ла-ла-ла…

Римма Витальевна опустила руки на колени и несколько секунд смотрела на внучку с изумлением, словно видела впервые.

– Деточка, да у тебя, похоже, абсолютный музыкальный слух!

Вера на всякий случай вежливо улыбнулась, ещё не понимая, какие привилегии ей это даёт. А бабушка уже оживилась, глаза её заблестели в предвкушении:

– Мы будем с тобой заниматься... Много заниматься! Кто знает, быть может, у тебя большое будущее... Ах, Верочка, как же ты меня порадовала!

Старуха наклонилась и поцеловала внучку в щёку. Это было первое физическое проявление её любви, и девочка сильно смутилась.

Однако ещё большее смущение овладело ею в тот же вечер за ужином, когда Римма Витальевна во всеуслышание объявила:

– А у нашей Верочки талант к пению! И слух, к слову, великолепный.

Отец улыбнулся ей, словно не удивляясь этой новости. А вот мачеху так и перекосило от злости.

– Вторая певица растёт? – язвительно поинтересовалась она.

Свекровь не приняла издёвки, а совершенно спокойно подтвердила:

– Очень даже может быть. Моя порода!

– Ну да, куда уж нам, со свиным-то рылом… – психанула Ольга, явно намекая на полную бесталанность собственной дочери и, кажется, отчаянно злясь на Римму Витальевну за то, что поставила старшую внучку в такое дурацкое положение.

– Успокойся, Оля, – отец примирительным жестом положил руку мачехе на плечо. – У Дины наверняка ещё проявятся способности... к чему-нибудь другому.

Однако настроение у Снежной королевы уже было безнадёжно испорчено.

– Ты хочешь, чтобы Вера ходила в музыкальную школу? – поинтересовался отец, но бабушка лишь покачала головой:

– Это пока ни к чему. Я лично буду давать ей уроки вокала. Мы будем заниматься каждый день. Правда ведь, Верочка?

Девочка лишь смущённо улыбнулась и неопределённо пожала плечами, понимая, что её мнение, по большому счёту, бабку не интересует – она уже все решила. Римма Витальевна не бросала слов на ветер и шла к намеченной цели напролом. Уж если она задумала вылепить из внучки певицу, то непременно сделает это!

Верочка даже не подозревала, насколько страстно бабушка желает превратить её в достойную представительницу рода Громовых. Девочка должна была стать истинной леди, от макушки до пяток, и чем скорее – тем лучше.

Именно поэтому старуха была категорически против любых воспоминаний внучки о прежней жизни в коммуналке, и она постаралась сделать всё, чтобы Вера не пересекалась больше ни с кем из бывших знакомых. Верочка очень сильно удивилась бы, если бы узнала, что бабушка несколько раз ездила по её старому адресу в Подмосковье – нужно было завершить кое-какую бумажную волокиту. Визиты эти держались от девчонки в строжайшем секрете, иначе она непременно начала бы плакать и проситься тоже поехать, чтобы повидаться с соседями и друзьями... Ни к чему это, полагала старшая Громова.