По большей части растения не имели никакого выраженного лечебного эффекта. Дважды Григорович чуть не дал «дуба», отравившись отваром. Ему пришлось сделать пометку напротив ядовитых трав о том, что данные концентрации могут быть опасными и стоит попробовать еще раз, уменьшив ее в десять раз. Явный эффект был отмечен у травы с мелкими синими цветочками, собранными в плотное соцветие. Отвар их оказался горьким, как хина и впоследствии вызвал у Григоровича трехдневный запор и загустевание крови, выражающееся в быстром затекании конечностей. Это средство было рекомендовано от поноса и кровотечений. Так же он нашел траву с отхаркивающим свойством, что было весьма кстати, влажный холодный климат вызывал частые простуды.

Еще Григорович разработал обеззараживающий впитывающий пластырь и поставил его производство на поток. Оказалось, что высушенные и спрессованные пластинки из водорослей обладают потрясающей влагоемкостью, а с добавлением в них мха сфагнума появляются еще и бактерицидные свойства. Пластырь использовался для лечения ран, которые случались нередко, но по большей части им пользовались женщины, приспособив под гигиенические средства во время критических дней. Станок, прессующий пластинки, трудился ежедневно в течение всего года. 

Джейн, как биолог, считала своим долгом сохранить такие важные знания, как селекция. Она написала труд, который простейшим языком объяснял смысл выведения и скрещивания различных сортов, репродукцию и вырождение необходимых свойств сельскохозяйственных культур. А также она пыталась внедрить создание плодородного слоя пригодного для выращивания культурных растений. Естественный слой почвы в условиях полярного климата измерялся миллиметрами.

Она настояла на том, чтобы под каждым туалетом находились корыта для отходов, которые требовалось вывозить в компостные ямы для создания перегноя. Джейн добавляла в них гниющие водоросли, печную золу, словом все, что содержало полезные микроэлементы и могло перегнить. Для ускорения процесса она нередко заливала компостные ямы горячей водой, заставляя микроорганизмы работать активнее. По утрам компостные ямы парили, будто в них кипела вода. На самом деле в них активно кипела невидимая глазу жизнь, превращающая органику в легкоусвояемую растениями пищу. 

По весне ямы раскапывались. Перегной раскладывали по грядкам, которые засаживали всем, что могло дать урожай в течение короткого лета. Разница между урожаем на нетронутой почве и на удобренной оказывалась огромной, и первоначальный скепсис и даже брезгливость пропали у людей начисто. Все-таки знания имели огромное значение и помогали людям не скатиться до уровня глупого отрицания научных достижений прошлого. Пугающие своей глупостью разговоры иногда проскальзывали среди жителей поселка и надо было отдать должное упорству Джейн, не поддавшейся на давление определённой прослойки, готовой деградировать. К счастью, она была не велика и совсем не в авторитете. Волевое управление капразом Татарчука, имеющего открытый для всего полезного ум, поддерживало существование поселка в постоянном движении в сторону прогресса.

С последнего посещения экипажем американской подводной лодки прошло десять лет, а затем ни слуху о них, ни духу. Капитан Коннелли обещал вернуться. У него остались на архипелаге четверо членов экипажа, которым он дал год на размышление. А еще он боялся, что, живя изолированно, люди снова накопят отрицательный заряд для разногласий, который может привести к новым войнам. Все слышали, как перед отправлением капитан твердо обещал прибыть на Новую Землю следующим летом. Его ждали все. Любые события за пределами острова казались чудесами, услышать про которые хотелось очень сильно. Не прибыл он ни на следующий год, ни на второй, ни на третий.