К тому же я – неуправляемый вор. Обычно после инициации ребенку «прошивали» ауру, чтобы отсечь его от источников и обучить основам силы. И в Младшее поколение выходил тот, кто умел управлять «швами», приподнимая их и впуская в себя клочья силы. И в Среднее переходил тот, кто умел оставлять «швы» приоткрытыми. А к Старшим – тот, кто подчинял себе силу, снимая «швы» совсем. А у меня «швов» нет, доступ к силе – прямой, как и силы – ко мне. И любой порыв ветра – вроде того, что привел меня в пещеру, – грозил... неприятностями. Потому как не я владела силой. А сила – мной.

Пока я лихорадочно размышляла о своем, отец молчал. И продолжил, когда мой отчаянный взгляд перестал метаться по комнате, вновь сосредоточившись на собственных судорожно сжатых кулаках.

– После появления твоего прадеда во всех родах вышел новый запрет. Рожденный в роду вор либо сразу из него исключается, либо должен навсегда остаться неинициированным. Как думаешь, почему?

– Папа, – я хмуро поджала губы, – ты же знаешь...

– Знаю. И ты тоже должна знать. Более того, ты должна понимать. Сегодня, Ясси, мы храним лишь треть сокровищ, завещанных твоим прапрапра. Остальные я ищу с тех пор, как встретил твою мать, и продолжаю искать поныне. Почему, спросишь ты? Потому что в один прекрасный день Эйрин вымел хранилище подчистую и пустил тайны рода по миру.

Из меня словно воздух вышибли. Я растерянно смотрела на отца, а память услужливо подбирала доказательства из редких откровений прадеда. «Я слишком поздно понял, что на самом деле никогда не понимал речь ветра. И за свою самоуверенность заплатил очень большую цену». Вот так вот. Как, кажется, теперь всё просто и понятно... Жаль лишь, что тайны прошлого не решают проблем настоящего, а добавляют их.

– Теперь, надеюсь, понимаешь, почему в роду тебе оставаться нельзя?

Пожалуй, я была к этому готова...

– И что, исключишь? – спросила устало.

– Либо – замуж, – уточнил отец, – и в другой род, который ничего ценного не хранит.

– Не пойду! – вскинулась я.

– Тогда – вон. Мне всё равно, что ты будешь воровать у других. Я жизнь положил на поиски родовых реликтов, и не позволю какой-то девчонке испортить свое дело.

– Я – не «какая-то»! – обиделась, обернувшись. – Я твоя дочь!

– Нет, не моя.

И снова – словно удар под дых. Я молча хватанула ртом воздух, а мой собеседник сухо добавил:

– Не наша.

– К-как т-так?.. – пролепетала я.

Не верю!.. Я же видела портрет прадеда! Я же на него похожа!..

– После четырех сыновей жена очень хотела дочку, но возраст для родов у нее был уже не тот, – объяснил он, отстраненно глядя в окно. – А потом ты ей приснилась. Тмилла увидела тебя во сне и плешь мне проела просьбами найти. Мы объездили тьму приютов, но приснившуюся девочку Ясси нашли на пороге комнаты, которую снимали на постоялом дворе. С тех пор ты вошла в семью, получив родовой браслет, а вот откуда взялась, я не знаю.