– Разумно.

– Интересно, что там.

– У тебя есть пэ-ка или «записочная книга»?

– Что?

– Персональный компьютер или его портативная версия. Это такие громоздкие штуковины, которые использовались до появления облачных коммуникаторов.

– Я антикварный хлам не коллекционирую.

– Ожидаемо. Тогда вот что я тебе скажу, Нунция. Вызывай аэротягач, цепляй свою конуру и тащись ко мне.

– Посреди ночи? В Питер? Где я там припаркуюсь?

– Где-где, на территории «Заслона», конечно. Я проверю стыковочную штангу. Может, свободна пара гостевых мест. В крайнем случае, нырнёшь в подземный ангар, там точно есть резерв.

– К чему такая спешка?

– К тому, что если этот «ухажёр» – вовсе не ухажёр, а их нюхач или чистильщик, то тебе лучше перебраться к нам под крыло. На территории компании ты будешь в безопасности. Давай, вызывай тягач. Срочно. И пока будешь ждать, не выходи и никому не открывай. Жду.

Нунция помахала рукой исчезнувшему силуэту, пошла в ванную, и шумно очистила ноздри от степной пыли. Когда же кончатся эти прятки с препятствиями? Сколько они с отцом пережили грязи в СМИ и покушений, сколько раз приходилось срываться с места, чтобы скрыться от назойливого чужого внимания, сколько раз она начинала всё сначала и пыталась заново строить отношения на новом месте с новыми людьми. Но каждый раз их с отцом ждало одно и то же: непонимание и отчуждение. И это ещё в лучшем случае.

Стоило ли вообще менять «инкубатор» на интернат, если она так и не сумела нормально встроиться в обычную человеческую жизнь, как большинство её братьев и сестёр, спасённых двадцать три года назад? Как Рея и Сабазий, ведущие инженеры в отделе космических разработок корпорации «Заслон». Как Тефнут, руководитель направления глобальных погодных трансформаций в институте управления климатом. Как Клио, конструктор установок для подавления сейсмических толчков.

А профиль Нунции остался не востребован. Формально она получила высшее образование, хотя тема её диплома весьма смутила членов комиссии, один из которых даже ляпнул, что к физике её писанина не имеет никакого отношения. Быть может, поэтому, Нунция и не стала пытаться делать карьеру в науке. А может, когда она жила с отцом, ей просто было не до того. Она несколько раз отправляла в научные издания свои статьи, посвящённые философии физики, но получала отказ. Поэтому всё, что ей оставалось – анонимно делиться своими идеями на форумах, где сидят разные альтернативщики. Каждый раз, когда в общении с реальными людьми она набиралась смелости и представлялась – «Нунция, интуитивный физик-теоретик» – на устах собеседника начинала играть недоверчивая улыбка. Для них это был бессмысленный набор слов, абракадабра, недоразумение. Для неё – призвание. Но без применения на практике на нём много не заработаешь. Теперь, когда отца не стало, ей придётся научиться выживать самой, без его невесомой опёки.

Она ещё раз фыркнула в раковину и вызвала аэротягач.

Час «х» приближался.

Вся команда лунного центра управления замерла в напряжённом ожидании начала эксперимента. Волнение снедало всех – научных ассистентов, инженеров, служебный персонал, и даже, кажется, алгоритмы в их стационарных коммуникаторах. Майкл Коэн, научный руководитель проекта «Гроздь», самый молодой и именитый профессор планеты, психовал. Он ждал звонка от человека, чьи энергия и капитал создали условия, чтобы наиболее масштабный и одновременно засекреченный научный опыт в истории человечества мог состояться.

В кругах коллег Коэн слыл безродным эксцентричным выскочкой, незаслуженно получившим учёное звание, но члены команды, которых он подобрал, буквально смотрели ему в рот, ловя каждое слово. Первых он презирал, вторых терпел. Единственный человек, на которого он смотрел, как на равного – владелец компании «Горгона» Эрнандо Фобос, амбиции и возможности которого были соразмерны гению Коэна. Сегодняшний триумф – а Майкл в нём не сомневался – стал возможен только благодаря баснословным финансовым вливаниям, на которые согласился миллиардер.