- Хортенс, пожалуйста... Ты должна молчать! Я думал... Не знаю, чем я думал, я не ожидал тебя увидеть, клянусь, я не хотел тебя обманывать!

- Тогда зачем? - тихо спросила я. - Зачем ты наложил на себя иллюзию его внешности?

- Ты не знаешь, каково это – жить в моей шкуре, - горько ответил Дик. - Я был бедным, голодным, был изгоем почти половину жизни. Ещё в детстве мы поняли, что даром нужно пользоваться как можно меньше, чтобы нас не вычислили... Мне столько учиться пришлось, сколько ты не дышала! Никто не знает, что, обладая скверным даром, можно развивать ещё и стихийный – а мы узнали и развивали, только бы нас не вычислили… Знала бы ты, как это всё тяжело!

- Ну-ну, - я подумала вдруг, что Эймери никогда не ныл и не жаловался, хотя его жизнь тоже была не из лёгких. - Так значит, облик Армаля...

- Мне хотелось бы быть таким, как он. Иметь то, что он имеет. Поэтому иногда… да, я принимаю его облик. Когда никто не видит, разумеется! Кто же знал, что здесь окажешься ты…

- Но это только иллюзия.

- Вся моя жизнь – иллюзии.

Туман вокруг нас видоизменялся на глазах. Белые клочья скалились волчьими и львиными мордами, тянули ко мне узкие руки мертвецов, когтистые и костлявые.

- Что в этом скверного? - прошептала я, заворожённо глядя на меняющиеся картины вокруг. – Ты можешь напугать, но ведь любой из нас может. Просто...

- Просто иллюзии – это видеть то, чего не может быть, - подхватил Дикьен. - Обман. Ложь.

- А какой дар у Ноэль?

Дикьен поморщился, и туман отступил, попятился прочь.

- Спроси её об этом сама.

- Как вы оказались здесь?

- Сбежали, - ещё более неохотно отозвался Дикьен. – Там, где мы жили, было ужасно, и в общем... Не спрашивай. Я не делал ничего плохого! Ну, то есть... да, я обманывал, конечно, но только чтобы выжить. А Ноэль... она вообще совершенно безобидна!

От незаданных вопросов у меня кружилась голова, но Дикьен явно не собирался продолжать разговор: насупился и замолчал. Копилка чужих секретов полнилась, и я подумала, а не является ли это моим основным даром: собирать их зачем-то на свою голову.

- Не беспокойся, - медленно сказала я, - болтать не буду.

А потом размахнулась и с чувством врезала Дикьену ладонью по лицу.

- За что-о-о?! - взвыл он, потирая ушибленную щеку. - Хорте-енс!

- За то, что стал со мной целоваться! Скажешь, это тоже случайно получилось? Ну, ты и козёл!

- Может, мне хотелось иметь и такое, настоящее, воспоминание, - хмыкнул он, и я снова не поняла, какой Дикьен настоящий: тот, ноющий страдалец, или этот – саркастичный циник. - Поцеловался с двумя самыми красивыми девушками на курсе, чем плохо?!

Я закусила губу и ударила его по другой щеке.

- Опя-я-ять?! - заскулил Дикьен и почти что от меня отпрыгнул. - А теперь-то чего-о?!

- А это тебе за Аннет. Помоги мне отсюда выбраться, уже поздно.

- Как? - выдал мне Дик, потирая теперь уже обе щеки. - Могу сорганизовать иллюзию лестницы, только чем тебе это поможет? Я же говорю, мой дар абсолютно бесполезный.

- Не знаю, - разозлилась я. - Как хочешь, так и выводи! Я-то рассчитывала на Армаля, а не на такого дохляка, как ты!

- Вот сейчас обидно было, - пробурчал Дикьен. - А как ты сюда залезла?

В итоге мне пришлось подтягиваться, пыхтеть и снова обдирать живот, зато напоследок я не отказала себе в удовольствии якобы случайно пнуть согнувшегося Дика ногой. Когда я добралась до своей комнаты, все давно спали. Веки Ноэль беспокойно подрагивали во сне, и мне неожиданно стало жаль её. Не могу представить, чтобы в детстве мне хватило смелости порезать себя ради того, чтобы не потерять друга.