– Буду рад.

Хаснульф вновь поклонился.

Простившись с ним, Хельги погнал коня на окраину, где в небольшом домишке проживал брат Никифор. Оставив гридей у подножья холма, ярл спешился и, бросив поводья подскочившему отроку, пошел дальше пешком – да тут и идти-то всего ничего было. Никифор встретил его радостной улыбкой, обнял, отложив в сторону книгу:

– Входи же скорее в дом, любезнейший ярл! Рад вновь увидеть тебя.

– И я рад, – улыбнулся Хельги, он и в самом деле был рад встрече со старым приятелем. – Ах, день какой, солнце! Надоели уже дожди… Давай-ко, брат, сядем вон здесь, под березой.

– Сейчас велю принести скамью.

– Не надо. – Хельги махнул рукой. – Вот если б попить чего…

Никифор подозвал слугу:

– Принеси-ко нам квасу, брат Авдий.

Тот – чернобровый, темноволосый, смуглый, чем-то неуловимо похожий на Никифора, только чуть помоложе – с поклоном принес из погреба крынку.

– Вкусен у тебя квас, Никифор, – утер бороду ярл. – Не раздумал еще основать обитель?

Никифор встрепенулся, ожег гостя взглядом. Давно, давно уже просил он содействия, напоминал постоянно, и вот теперь ярл сам заговорил об этом.

– Люди готовы, нашлись охотники, хоть и не так много, – широко улыбнулся монах. – Нужны лишь кое-какие средства и проводник. Да мы бы, честно говоря, ушли бы и сами, не дожидаясь…

– Значит, вовремя я, – Хельги усмехнулся. – Завтра поутру и отправляйтесь. Скажи своим – пусть зайдут за припасами. Проводника я пришлю с утра.

– Да благословит тебя Бог, ярл!

– Пустое. Да, плотников я тоже дам. Помнишь уговор – тебе скит, мне – крепость?

Оба – монах и ярл – одновременно расхохотались.

От Никифора ярл поскакал к Ирландцу. Заперевшись в горнице, шептался с ним долго, потом велел позвать Найдена.

Молодой тиун явился сразу, в опрятном темно-сером кафтанце поверх красной рубахи, в постолах, в узких варяжских штанах. Встав на пороге, склонился:

– Звал, князь?

– Звал, – внимательно оглядев его, кивнул Хельги. – Пути-дорожки в дальних лесах не позабыл еще?

– Как можно?

– Есть для тебя важное поручение, – ярл переглянулся с Ирландцем. – Надеюсь, тебя не надо предупреждать о том, чтоб лишнего не сболтнул?

Найден обиженно вскинул глаза:

– Не с кем мне болтать, князь, один я живу.

– А друзья? А напарник твой, Борич?

– Нет у меня друзей, – потупился молодой тиун. – То есть есть, но нет задушевных, с которыми можно было бы обо всем… А Борич… Так с ним мы так и не сошлись близко. Хотя грамоте он востер, дело знает.

– В общем, так, – Хельги понизил голос. – Дела недоделанные сдашь сегодня Боричу, скажешь – отпросился к родичам помочь с урожаем. Сам же явишься завтра с утра на подворье к монаху Никифору. Помнишь такого?

– К Никифору? – обрадованно переспросил тиун. – Ну, конечно же помню.

– Поведешь его с людьми в Шугозерье.

– В Шугозерье? – Найден ахнул. – Далече собрались.

– Как дойдете до Сяси-реки, привал устроите, – продолжал ярл. Тиун кивнул:

– Само собой.

– Подождете там… – Хельги замялся. – В общем, увидите – кого. – А…

– Не спрашивай больше ничего, Найден. Исполняй и помни – все делай в тайности.

– Не сомневайся, князь. Не сомневайся и ты, господине, – Найден поклонился. Сначала – Хельги, потом – Ирландцу, непосредственному своему начальнику. Вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Борич Огнищанин, приняв от Найдена незаконченные дела, состоявшие в основном из запутанных земельных тяжб и жалоб на потраву покосов, задумчиво насупил брови. Подозрительным ему показался внезапный отъезд молодого тиуна. К родичам, говорит? А ведь, поди ж ты, раньше-то о них и не вспоминал. Чего ж посейчас приспичило? Умен был Огнищанин – бывший волхв Вельвед – хитер, коварен. Повсюду выгоду свою сыскивал. Вот и теперь… Не поверив Найдену, к вечеру ближе пошатался по торгу, у пристаней, сплетни послушал, заодно новый кнут прикупил – справный. Таким ожжешь – долго не затянется рана. Хороший кнут. А сплетни – ничего необычного: собирались в обратный путь расторговавшиеся варяги, искали лоцмана; киевский купец Велимир со товарищи грузился у дальних мостков – от мостков к амбарам, ругаясь, сновали грузчики, в их числе и Ярил – «себе на уме парень», как мысленно окрестил его Огнищанин. Да, княжьи люди набирали плотников. Только как-то странно набирали – не орали бирючи о том в людных местах, не сбирали людишек охочих. Подходили к артельщикам неприметненько, разговаривали. Вроде б и не таились особо, а все ж… А зачем князю плотники? На ремонт стен людишек хватает – Борич о том доподлинно знал, сам сметы рассчитывал, на других работах – тоже. Зачем же еще вдруг понадобились?.. Вот она, верная фраза, – «вдруг понадобились»! А нельзя ль тут чем разжиться? Да продать потом полученные вести тому же чернявому Истоме! Тот ведь платит щедро. Интересно, откуда у него серебро? Вроде голь голью – одет скудно, рожа – не приведи Род с Рожаницами такую ночью на безлюдной дорожке встретить. Ну, не его, Борича, дело – откуда у чернявого серебро, главное – есть. И он готов платить. Но ведь это разве тайна большая? Подумаешь, плотники! Вот если б точно знать, куда они да зачем вдруг – крепостицу какую строить? Узнать где, вот тогда и с чернявым на эту тему поговорить можно будет. А… Борич вдруг усмехнулся, вспомнив о «парне себе на уме». Он ведь, кажется, обмолвился как-то, что плотницкое дело знает? Тем лучше…