Мозгляк виновато потупился.

– Не знаешь? – нахмурился Дирмунд. – Узнай. И сделай так, чтобы и он, этот посланец, узнал о задумке Хельги. Пусть потребует всю дружину! Ну или почти всю. Ты понял меня, друг мой?

– Да. – Истома кивнул. – Княже, ты просил устроить жертвенник.

– Сделал?

– Все готово, – встав, поклонился Мозгляк. – В лесу, на том берегу Волхова.

Друид усмехнулся:

– Я доволен тобой. К следующей ночи позаботься о жертве.

– Сделаю, о повелитель!

– Вот-вот. Сделай. И не забудь о дружине. Теперь иди. Мне нужно готовиться к завтрашней жертве, надеюсь, ты ее подберешь.

Махнув рукой, друид выпроводил верного клеврета вон и поднял черные пылающие глаза к небу.

Ты и прежде свершал

Преступлений немало,

Жестоких и злобных…

Старшая Эдда. Гренландские речи Атли

Июнь-июль 865 г. Ладога

– Откуда Хаснульф узнал про дружину? – Хельги вопросительно взглянул на Ирландца. Тот сидел на ступеньке крыльца и задумчиво грыз соломинку.

– Он приходил ко мне поутру, – продолжал ярл. – Ругался. То есть не ругался, конечно, но дал понять, что недоволен. Конечно, хочет получить больше воинов. А мы здесь с кем останемся? Случись что, кто воевать будет? Ополчение? А между прочим, жатва скоро, да и вообще – страда.

Ярл раздраженно сплюнул:

– Не хватало еще ссориться с Рюриком. Но, в самом деле, откуда Хаснульф узнал? Глупый самонадеянный Хаснульф, упрямый осел, каких мало. Его явно кто-то надоумил.

– Я тоже так думаю, – меланхолично согласился Ирландец. – И тот, кто надоумил, весьма сведущ в наших делах. Так отдашь всю дружину?

– Ну, положим, не всю, – хохотнул ярл. – Но кое-что придется. И не два с половиной десятка, как мы задумывали. Что нового слышно в городе?

– В городе – ничего. – Конхобар выплюнул травинку. – Так, появилось кое-что на торгу. – Он подкинул на ладони серебряную подвеску-уточку. – Весянская.

– Весянская? – переспросил Хельги. – Что, они уже стали делать изделия на продажу?

Ирландец мотнул головой:

– Думаю, кто-то забирает их вовсе без желания веси. И не только подвески. Многое.

– Опять грабежи? – раздраженно осведомился ярл. – И конечно же в дальних лесах?

– Да.

– Похоже, там становится горячее, чем здесь, в Альдегьюборге. Ты не находишь, Конхобар?

Ирландец снова кивнул. Почему горячее – ясно. Лето. И следовательно, неведомый враг – а такой явно был – бросит сейчас все силы на то, чтобы сорвать у окрестных племен заготовку дани. Вовсю начнутся поджоги, грабежи и убийства расцветут пышным цветом.

– Да, думаю, уже расцвели. – Хельги потер виски, пожаловался: – Ума не приложу, что делать?

Его собеседник усмехнулся, взглянул с хитринкой:

– Полагаю, ты хорошо знаешь, что нужно делать, ярл! Хочешь совета?

– Ну?

– Бери воинов – самых лучших – и отправляйся в леса. Или отправь кого-нибудь – того же Снорри, он рад будет.

Ярл покачал головой:

– Снорри я отправлю с дружиной к Рюрику. Должен же я хоть на кого-нибудь там полагаться?

– Хаснульф ожидает, наверное, что ты поедешь сам.

– Ну и пусть ожидает, – неожиданно засмеялся Хельги. – Впрочем…

Наклонившись, он что-то прошептал Ирландцу, и тот одобрительно кивнул.

– Я тут подумал уже кое над чем, ярл. – Конхобар вытащил из-за пояса свернутый в трубочку кусок пергамента. – Вот те, кто осведомлен о дружине.

– Снорри, Арнульф, Каймод-воевода, Осиф-кузнец да еще три кузнеца с усадьбы, что близ двора Вячки-Весянина, Незван-тиун, Борич Огнищанин, – быстро прочел Хельги. Изумился: – Даже Борич? Этому-то что знать о дружине?

– Там все указано, ярл.

Хельги присмотрелся. Действительно, от каждого имени вниз шли стрелочки с подписями: «кони», «оружие», «бронь», «пища»…