Пирожки закончились, а с ними и жалость к самой себе.

Надо сопротивляться, сражаться. Унижать я себя никому не позволю.

Выглянула из кареты. Мы пробирались через лес.

Дорога была настолько тесная, что ветки скребли по карете. Влажный сумрак лесной чащи наглухо топил в себе звуки. Тишину нарушал противный скрип сооружения, на котором меня везли в моё будущее.

Мерное покачивание, надоедливый скрип несмазанных колёс сморили, я задремала, рисуя в голове перспективный план будущего побега.

6. Глава 6

Глава 6.

Ехать по бездорожью в трясущейся тарантайке было то ещё удовольствие. Узкая деревянная скамья в кибитке, пардон в королевской карете, что выделил король Калавар явно везла меня в мой последний путь. Скрипела и сипела на все лады, казалось, она вот вот развалится.

Ну, что я говорила!

Всё сооружение из палок и дверец на очередной кочке вдруг ухнуло и завалилось назад. Я больно ударилась плечом, вывалившись в отлетевшую дверцу.

Запах прелой листвы ударил в нос. В тишине леса были слышны звуки топчущихся на месте коней. Копыта тех самых коней выросли у меня перед глазами.

Дружный хохот здоровенных глоток вспугнул всё пернатое царство. Дремучий, сырой лес наполнился хлопаньем разлетевшихся крыльев.

Я попыталась встать, потирая ушибленное плечо, тут же села – нога!

Мой властелин сидел на Вороном, в полуулыбке скаля зубы:

– Ну уж пеняй на папашу, он тебя усадил в эту колымагу.

Я обернулась. Да уж. Когда меня в четыре руки запихивали сюда, я недооценила перспективы поездки. Что же теперь делать.

Кучер распряг доходягу-лошадёнку. Оголодавшее животное не долго думая, радостно добралось до всего зелёного.

– Кучера куда? – воин оказался за спиной перепуганного деда.

– Отпусти его, пусть домой идёт. И клячу отдай. Мне хлам ни к чему.

Ричард перевёл взгляд на меня. Я уже встала, нетвёрдо опираясь на предложенную руку одного из воинов и на носочек раненой ноги.

– Ну, чего стоишь. Садись, – он похлопал по крупу Вороного.

Я смотрела Ричарду в лицо. Суровое. Многолетний загар выбил белые чёрточки морщинок возле глаз. Прямые, свалившиеся на лоб светлые пряди волос зависли над недобрым взглядом. Губы сомкнуты в жёсткую линию.

Наверное, я смотрела слишком долго.

Постепенно ко мне вернулись звуки, запахи. Оглушённая падением я не сразу обратила внимание на спешившихся воинов из летучего отряда.

Спустившись с коней, они осматривали жалкие остатки покатайки. Вердикт: "починить невозможно".

Мне хотелось пить. И есть. И ещё домой. Я осеклась. Домой? Я вспомнила, как оказалась здесь.

Если это сон, то где я очнусь? У гаража? В больнице? А если меня нет, то…

Допридумывать я не успела,

– Эй! – меня тихонько коснулась рука "летучего",: – Идём!

Неудобное платье намокло от травы. Тяжёлое, оно путалось, мешало идти. Зум от мошкары звенел в ушах, кожа рук тут же покрылась укусами.

– Я пить хочу, – несмело попросила, настроженно озираясь на детину, стоявшего рядом. Мне протянули флягу.

Надо было понюхать, прежде чем глотать. Но я девочка наивная, всё сделала наоборот. Обжигающее пойло сразу добралось до внутренностей, подпалило даже печёнки.

Я закашлялась, слёзы выступили на глаза.

Где-то сверху зычно прозвучало:

– По коням!

Так громко, что у меня заложило уши. Конь Ричарда поравнялся со мной.

Его хозяин похлопал ладонью позади себя:

– Едешь, или сама придёшь?

– Еду.

Пока я прикидывала как мне взобраться на Вороного, какой рукой подобрать юбки и вообще, что делать, чьи то чужие руки схватили меня поперёк живота и закинули на коня.

Манера общаться с женщиной перекидывая её как мешок с крупой, наверное, было их фишкой. У меня сбило дыхание, снова пришлось глотать воздух. Мало того, я оказалась в неудобной позе, еле успев упереться коленом в седло, чтоб не соскользнуть.