Может быть, к «перековке» ее судьбы действительно приложил руку хромой Гефест – угрюмый супруг прекрасной Афродиты? Или кто-нибудь из других богов?

Сапфо даже показалось, что и теперь она в комнате вовсе не одна. Возможно, это была тень Анактории – женщины, которая изменила до неузнаваемости ее жизнь. Или же это была сама богиня памяти Мнемосина, как правило приходившая к Сапфо именно в облике Анактории.

Сапфо крепко зажмурилась, но так и не смогла отчетливо увидеть перед собой лицо Анактории. Какой она была? Красивой? Навряд ли. Молодой? Нет, она была гораздо старше Сапфо – лет на десять, а быть может, и на двадцать. Сапфо никогда не спрашивала о возрасте своей новой сицилийской подруги, а теперь ей тем более незачем было его знать.

Зато у Анактории были седые волосы, которые она не закрашивала, как делали многие женщины, а, наоборот, слегка подцвечивала какой-то особенной голубой краской. Поэтому ее голова всегда напоминала Сапфо снежную, недосягаемую вершину высокой горы.

Глядя на эту вершину, можно было догадаться, что Анактория успела преодолеть немало лет-перевалов, пока добралась до сегодняшнего дня.

Но зато у Анакты было молодое, румяное лицо, на нем не было видно приметных, перепутанных дорожек из морщин – отражения тех невидимых путей, по которым на вершину лет забираются все смертные.

И это казалось Сапфо странным и загадочным – может быть, Анактория к своей удивительной мудрости перелетела на крыльях, по воле богов? Или она на самом деле была еще молода и лишь почему-то очень рано поседела? Но для молодой женщины Анактория была слишком мудрой и рассудительной, хотя иногда все же могла и повеселиться.

Пожалуй, эта неразрешимая загадка облика – «энигма Анактории» – крепче всего засела в памяти Сапфо, вытеснив другие воспоминания.

Ах, Сицилия, которую поэты и моряки еще называют Тринакрией – «треугольной страной»! – из-за ее характерного, гористого, побережья.

Когда-то ей пришлось временно покинуть и Лесбос, и родной город Эрес, чтобы отправиться на Сицилию из-за установления тирании и начавшимися в связи с этим волнениями в стране.

Многим тогда пришлось на какое-то время оставить родные края, и Сапфо тоже оказалась в числе тех, кто на большом корабле поспешно отправлялся в Сиракузы. А как же иначе? Ведь ее муж – отважный Керикл находился в первых рядах среди тех, кто вступил в борьбу с единовластием. И следовательно, его семье, даже если бы Сапфо спряталась в любом потаенном уголке Лесбоса, грозила смертельная опасность, как и родственникам всех противников новой власти.

Сапфо прекрасно понимала необходимость срочного побега из страны, когда ступала на корабль, отплывающий к берегам Сицилии, и даже подробно обсуждала это с родными Керикла, с кем ей пришлось делить тяготы морского путешествия. Но сейчас она думала об этой истории совершенно иначе.

Теперь Сапфо была уверена, что на самом деле отправилась тогда в столицу Сицилии вовсе не из-за политических распрей, в которые ее втянул не в меру воинственный супруг. Она была перенесена в Сиракузы по воле богов исключительно для того, чтобы встретиться с Анакторией.

После Сапфо не раз в шутку называла подругу своей Ананкой – неизбежной судьбой.

Всемогущие боги с их изобретательностью могли бы, конечно, придумать и какой-нибудь другой способ отправить Сапфо в «треугольную страну», но почему-то выбрали именно этот, не самый легкий и прямой.

Зато на том корабле, плывущем к Сицилии, подолгу, безотрывно глядя на убегающие вдаль волны, Сапфо впервые призналась сама себе, что на самом деле она спешит убежать не от гнева тирана, а от собственного мужа. Да-да, от всеми любимого и достойнейшего во всех отношениях человека, неподражаемого Керикла.