Мистрис Педж. Точка в точку! Разница только в именах – Педж и Форд. К великому твоему утешению во всей этой скверной путанице – вот тебе близнец твоего письма. Но пусть наследство достается твоему, а я за своего отказываюсь. Ручаюсь тебе, что у него заготовлена тысяча таких писем, – нет, больше, – с пробелами, чтобы вставлять разные имена. Наши письма – это, верно, уж второе издание. Он их тискает в печати, – ему все равно, что бы ни тискать, лишь бы стиснуть нас. Но я скорей согласилась бы стать великаншей и лежать под горой Пелионом! Да, легче найти десятка два развратных горлиц, чем одного целомудренного мужчину.

Мистрис Форд. Да, совершенно одно и то же! И почерк тот же, и слова те же самые. Нет, за кого он нас принимает?

Мистрис Педж. Не знаю. Тут можно заподозрить собственную добродетель. Я готова на себя смотреть, как на незнакомую личность. Потому что если бы он не знал во мне какой-нибудь слабости, которой я сама не подозревала, он не пошел бы на такой дерзкий абордаж.

Мистрис Форд. Ах, вы называете это «абордаж»? Ну, я сумею не пустить его на палубу.

Мистрис Педж. Да и я тоже. Если бы ему удалось пробраться в мой трюм, я бы больше никогда не вышла в плавание. Давайте отомстим ему! Назначим ему свидание, поманим надеждой на успех и до тех пор будем водить за нос, пока он не перезаложит всех своих лошадей хозяину «Подвязки».

Мистрис Форд. Я согласна сделать любую гадость по отношению к нему, только бы она не замарала нашей добродетели. Что если бы мой муж увидел это письмо? Оно навек дало бы пищу его ревности!

Конец ознакомительного фрагмента.