Наклоняюсь, чтобы боднуть её и замираю в недоумении. Почему от мелочи пахнет конфетами? Никогда не замечал, к тому же, ей сладкое нельзя от слова совсем.

Небольшая заминка стоит нам проигрыша. Смотрю на ухмыляющегося друга и показываю ему кулак. Васька ожидаемо забирает Наташку, и ставит её между собой и Крокодилом.

Вот честное слово, только довольная физиономия лучшего друга удерживает меня от тычка вредине и ему. Сговорились же!

Чуть позже, проиграв с концами, мы большой компанией идём домой. Моя бабушка живет ближе всех к клубу, чудь дальше Генка, а Ваське топать в самый конец посёлка, их дом предпоследний. За ними еще бабка Сима, а потом лес, уходящий в горы.

— Я провожу и приду, — предупреждает сестра. Геныч увязывается следом, а его браться за ним.

Я один растерянно стою у уже открытой калитки, и не знаю, что делать. С одной стороны никуда идти неохота, с другой — бросать друга тоже плохо.

— И я с вами, — с тяжелым вздохом принимаю решение.

Неправильное решение!

Плохое решение!

Потому что идем мы не по дороге к последним домам, а сворачиваем на наезженную колею, где на распаханных квадратах зеленеют огороды.

— И чего мы сюда залезли? — Генка вытирает сандаль, которым влез в грязь, об траву. — Чем вас обычная дорога не устроила?

— А мы… А мы клубники хотим! — вот она может хоть иногда помолчать?

Ещё и сестра с ней соглашается.

— Так иди домой и ешь, — Крокодил все ещё сердится, а я киваю, подтверждая, что думаю также.

— Дома нету, — разводит руками рыжая. — Бабушка все ягоды собрала, чтобы с папой отправить в город. А так хочется…

— Сейчас нельзя, люди увидят же.

— А вечером? Вечером можно будет?

— Вечером тоже нельзя! И вообще это плохо, брать без спроса!

— А если спросить?

— У кого, Вась? Ты иногда ведешь себя хуже…

Задумываюсь и не нахожу сравнения.

— Просто хуже всех, — заканчиваю мысль.

Василиса надувается и до самого дома топает молча, косясь на ровные ряды спелой клубники.

Может, надо было у бабушки спросить и нарвать ей?

Решаю так и сделать.

Вечером спрашиваю разрешения, беру чашку и захожу за Генкой, чтобы вместе добежать до огородов. Там нам приходится собирать ягоды с фонариком, потому что темнота непроглядная!

— Уй! Я на что-то наступил, — вскрикиваю и лечу спиной вниз. Приземляюсь мягко, но аккурат посередине ряда.

Не нашего… Соседского… Тётя Тася теперь семь шкур сдерет, если узнает, кто это сделал…

— Дай посвечу, — Геныч помогает подняться и рассматривает масштаб катастрофы. — Футболке конец!

— Понял уже. Хватит ей, — трясу почти целой миской, которую додумался поставить в стороне.

— Ты иди, а я сам Ваське передам, — предлагает друг. Наверное, лучше согласиться, но я упорно мотаю головой. Сам хочу отдать.

Василиса счастлива. Хохочет, получив клубнику. Баба Шура ласково треплет волосы и достает бумагу, чтобы завернуть нам с собой лепешек.

— С Васенькой вместе делали. Она сама лепила, — приговаривает с гордостью.

Лепешки правда вкусные, очень! Мы уплетаем все. А потом, уже дома, я улепетываю от рассерженной бабушки, которая машет мокрым полотенцем:

— Аааандреееей!

5. 1990 год.

Глеб Жеглов и Володя Шарапов

За столом засиделись не зря.

Глеб Жеглов и Володя Шарапов

Ловят банду и главаря.

Расцвела буйным цветом малина,

Разухабилась разная тварь.

Хлеба нет, а полно гуталина,

Да глумится горбатый главарь!

Атас! веселей рабочий класс!

Атас! танцуйте мальчики, любите девочек!

Атас! пускай запомнят нынче нас!

Малина — ягода! Атас!

© "Любэ"- "Атас"

Выглядываю из окна сарая, где устроил пиратский перевалочный пункт, и вижу Крокодила, бегущего за дом напротив. Давно в нём никто не живет, а огород зарос сорняками, как бабушка говорит.