Мамулька у меня всегда такая жизнерадостная, добрая, невероятная женщина. Всегда во всем видит только хорошее, даже в плохом. Позитив зашкаливает на высшей отметке. Странные невероятные мысли и идеи, иногда не понятные, но такие эффектные и фееричные.

А я… в папу пошла… всем. Он у меня серьезный дяденька был. Полковник! Вот поэтому такая спортивная и дерзкая  получилась. Жаль, что он не с нами. Умер от инсульта, когда я училась в шестом классе.

– Кристи, милая, что ты грустишь? – ласково спросила Анастасия Александровна, работая мастихином, специальной лопаточкой, накладывая и снимая краску с холста.

– Не знаю… – произнесла, откидывая очередной журнал со звездами, даже не прочитав и половины.

– Надеюсь, у тебя это быстро пройдет, – с надеждой проговорила она, прищурившись и взяв кисть.

– Мамуль, у меня и не начиналось. Я не знаю, чем заняться, – честно призналась, замечая у нее на круглом стеклянном столике в хрустальной вазочке шикарные золотые конфетки. Встала и наглым образом стащила одну.

«Превосходно! Хочу еще!»

– Это хорошо. Твой отец тоже никогда не мог сидеть без дела. Все ему нужно было совершать подвиги. Подумаю, чем тебе заняться. Может, сходим куда-нибудь?

«Зачем? Опять по музеям шариться? Полчаса у одной картины торчать, любуясь шедевром? Я все понимаю, но не так! Я лучше лыжи приобрету и пойду на двухчасовую прогулку. Кстати, мысль! Так и сделаю».

– Э-э-э вот не надо. Я сама найду. Честное слово, не беспокойся, – отчеканила на одном дыхании, чтобы мамуличка дальше не развивала свои идеи, а то ведь и в драматический театр потащит.

– Ну, смотри, милая. Не хочу, чтобы у тебя было как у Лизоньки. Стоит только вспомнить и мурашки по коже. Бедная малышка! – проговорила маман, уже работая пальцем, размазывая белую краску на холсте.

Насупилась и мгновенно положила вторую конфетку в вазочку, уточняя у нее:

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

Мама прищурила глаз, потом отошла в сторону, после в другую, придирчиво вглядываясь в свою картину. Спустя недолгое время повернулась ко мне и произнесла:

– Так мы тебе не говорили. Ты как раз находилась на соревнованиях по кикбоксингу в Санкт-Петербурге.

– В Москве, – подправила я.

– Неважно. После ты уехала на отдых в горы…

– И? Что случилось с Лизкой? – буркнула, с нетерпением ожидая ее ответа.

– Бедная девочка. Такой стресс. Такой стресс! Я все ходила и переживала… Какая у нее все же ранимая тонкая нежная душа.

Вдохнула глубоко воздух и настойчиво поинтересовалась:

– Мама, что случилось с Лизой?

Женщина вновь взяла кисточку и проговорила:

– У нее был нервный срыв. Пришлось даже обратиться к специалистам. Неразделенная любовь вроде как, ведь Елизавета нам так ничего и не объяснила. Но девочка была в ужасной истерике. Там еще что-то было с кровью, но она не дала нам ознакомиться с заключением, порвав результаты. Мало того, не поехала на научную конференцию, а Петя такие надежды возлагал на это мероприятие. Даже договорился с научными деятелями, а тут такое! Но через месяц… Лизонька пришла в норму.

– То есть это было в июле? – уточнила, пытаясь все сведения соединить воедино.

– Да. Помню, ты тогда уже отдыхала на Кавказе в горах.

– На Алтае, – неосознанно подправила ее.

– Ах да. Прости. Ты постоянно то туда, то сюда мотаешься со своим спортом, и тяжело запомнить, – с улыбкой проговорила она, извиняясь за свою забывчивость, что меня совсем не смущало или напрягало. Я в восторге от своей творческой мамулички!

– Олимпиадами.

– Эх, ну почему ты не художница. Мы бы с тобой… так писали!