– Жаль. Я бы хотела взглянуть, хоть одним глазком, – протянула я, убаюканная расслабляющей процедурой. – А с зеркалами… Как-то я никогда себе в них особенно не нравилась…

– Демиурги, что за глупости вы говорите! – неожиданно вспылил Гаррет. Я резко открыла глаза. Дракон смотрел на меня, сморщившись, будто у него болели зубы. Заметив мой взгляд, он натянуто улыбнулся, потрепал меня по макушке и снисходительно произнес: – Вы очаровательная юная несса, Сашша, не любить зеркала у вас нет никаких оснований. А в Драконьи горы вы обязательно попадете – вы же дракон, не забывайте об этом.

Я промолчала. Он был неплохим стариканом, особенно в те редкие минуты, когда не занудствовал и не пытался вести себя со мной как с малым ребенком. Тем не менее от его постоянного и пристального внимания мне было не по себе. Иногда мне казалось, что он напряженно ждал от меня чего-то, чего я не делала. Я пыталась выяснить, что он от меня хочет и зачем со мной возится, но он неизменно уходил от ответов, а если я пыталась прижать его к стенке, просто отказывался отвечать.

– Позже, моя нетерпеливая несса, позже, – посмеиваясь, говорил он. – Вы еще практически ничего не знаете об этом мире. И вам противопоказаны серьезные нагрузки, так что не спешите.

Я старалась не давить на него, послушно кивала, лечилась, училась и страстно ждала новостей.

– Я обучал Гаррета воинскому делу, когда он был совсем еще пацаном, горячим и бесстрашным. – Сэлл со вкусом отхлебнул из чашки горячего травяного чая. – Это потом жизнь его потрепала. Махнул на себя рукой, стал вести себя, будто ему не пятьсот, а пять тысяч…

– Гаррету пятьсот лет? – изумилась я. – А вам тогда сколько, Сэлл?

– Мне тысяча триста или тысяча четыреста, крошка, с возрастом перестаешь считать. – Старый дракон достал из вазочки очередной сушеный фрукт, похожий на миниатюрный баклажанчик. Однажды попробовав такой, я долго не могла избавиться от приторного вкуса во рту. Сэлл же готов был поглощать эти жуткие сладости в промышленных количествах. – В общем-то молодость для драконов, – он подмигнул мне, – просто жизнь без алайи очень уж тягостна, вот и становишься занудой. Да еще эти дела… – Он махнул рукой. Я воровато огляделась – Гаррет еще не вернулся, отбыв с утра по делам, и спросила:

– Сэлл, а что такое случилось с Гарретом, что он стал… таким?

– Таким старым и занудливым, хитрая маленькая несса? – гулко расхохотался Сэлл, но тут же посерьезнел. – Раннее обретение алайи сказалось, мне кажется. Когда между алайи большая разница в возрасте, младшие тянутся за старшими и взрослеют быстро.

– А какая она, его алайя? – спросила я, не совладав с женским любопытством.

– Сильная, властная, жесткая, очень взбалмошная, – Сэлл усмехнулся, – сумасшедше красивая. Очень самоуверенная. Гаррета она очень долго пыталась вырастить под себя… не слишком успешно, впрочем. Видимо, это странное стремление свойственно всем взрослым драконам. Изменить его она так и не смогла, но он стал еще более серьезным и ответственным – в противовес ей. Ну и, конечно, Шорр тоже не сделал его моложе – обычно опекунство достается парам драконов, которые уже вырастили своих собственных детей. Но после гибели родителей малыш не подпускал к себе никого, кроме Гаррета.

– Я не знала, что Шорр – приемный сын, – пробормотала я.

– Гаррет слишком трясется над тобой, девочка, держит в хрустальной коробочке. Он стал чрезмерно осторожным, точно василиск во время линьки… Но мне кажется, что внутри Гаррета еще живо то пламя, которое делало его когда-то тем неистовым Золотым Рыцарем, о котором слагали песни.