Б е р н и к.   Ты в то время церемонностью не отличалась…

Л о н а.   Мне просто нравилось дразнить местных блюстителей нравов в юбках и штанах… И когда ты встретил юную смазливую актриску…

Б е р н и к.   Клянусь, из слухов, которыми полнился город, и десятая часть не была правдой. Пустое бахвальство…

Л о н а.   Предположим. Но тут домой возвращается красавица Бетти, яркая, прелестная… Никто не может перед ней устоять, да к тому же становится известно, что тетушка отписала все наследство ей, а я не получу ни гроша…

Б е р н и к.   Лона, вот мы и дошли до сути. Скажу как есть, без обиняков: я не любил тогда Бетти и порвал с тобой не из-за нового чувства, а из-за денег. Я был вынужден. Я обязан был заполучить эти деньги.

Л о н а.   И ты говоришь мне это в глаза?

Б е р н и к.   Да, говорю. Выслушай меня, Лона.

Л о н а.   Хотя в письмах писал, что тобой овладела неодолимая страсть к Бетти. Взывал к моему великодушию, заклинал ради Бетти никому не рассказывать о нас…

Б е р н и к.   Могу только повторить – я был вынужден.

Л о н а.   Боже правый, тогда я ничуть не раскаиваюсь, что так вспылила на прощанье.

Б е р н и к.   Позволь мне холодно и спокойно обрисовать тебе тогдашнее положение дел. Как ты помнишь, во главе семейного предприятия стояла моя мать, но у нее не было коммерческой хватки. Положение стало критическим, и меня спешно отозвали из Парижа возвращать фирму к жизни. И знаешь, что я обнаружил? Оказалось, но только пусть это останется тайной, что фирма разорена. Да, да, старинный уважаемый торговый дом, переживший три поколения, фактически обанкротился. Мне, единственному сыну, не оставалось ничего другого, как искать средства для спасения фирмы.

Л о н а.   И ты спас фирму за счет женщины.

Б е р н и к.   Ты прекрасно знаешь, что Бетти меня любила.

Л о н а.   А я?

Б е р н и к.   Поверь мне, Лона, ты никогда не была бы счастлива со мной.

Л о н а.   Ты заплатил мной, заботясь о моем счастье?

Б е р н и к.   Может, ты думаешь, я искал выгоды для себя и поэтому поступил так? Будь я один, я бы не побоялся начать сначала. Но ты не представляешь себе, как срастается коммерсант с делом, которое получает в наследство вместе с безмерной ответственностью. Горе и радость сотен, нет, тысяч людей зависели от меня. Ты понимаешь, как пострадал бы город, который и ты, и я называем родиной, если бы фирма Берников лопнула?

Л о н а.   И пятнадцать лет ты живешь во лжи тоже ради блага общества?

Б е р н и к.   Во лжи?

Л о н а.   Что известно Бетти о твоей жизни до брака с ней и о его истинных причинах?

Б е р н и к.   Зачем бы я без всякой пользы стал ранить ее признаниями?

Л о н а.   Без пользы, ты сказал? Ах да, ты же коммерсант, тебе важны польза и выгода. Знаешь, Карстен, теперь я тоже хочу сказать холодно и спокойно. Ответь – сейчас ты правда счастлив?

Б е р н и к.   В семейной жизни?

Л о н а.   Хотя бы.

Б е р н и к.   Да, Лона, счастлив. Твоя дружеская жертва в мою пользу была не напрасна. Рискну сказать, что с каждым годом счастье мое прирастает. Бетти добрая и покладистая. И поскольку с годами она научилась подстраиваться под мой характер…

Л о н а.   Хм.

Б е р н и к.   Сперва она ждала какой-то сказочной любви и отказывалась понимать, что мало-помалу любовь должна уступить место теплому дружескому участию.

Л о н а.   Но теперь им обходится?

Б е р н и к.   Полностью. Тебе стоит знать, что ежедневное общение со мной не прошло для нее бесследно, оно сделало ее мудрее. Только научившись не требовать друг от друга невозможного, люди могут сполна проявить себя в обществе, где им досталось жить. Бетти постепенно приняла это, поэтому сегодня наш образцовый дом – пример всему городу.