Твою ж мать! Словно намеренно меня все к Майорову не пускает.

Что за фигня?

– О! А я за тобой! – говорит Саня.

– Не вариант, – коротко бросаю ему, заходя в кабину.

– Не понял, – удивляется. Смотрит на мой внешний вид и удивляется еще сильнее. – Ты из отделения что ли решил свалить?

– Пациент меня ждет, – поясняю. – Срочный и важный.

– Важнее всех остальных? – Друг провокационно поднимает бровь.

– Да ну тебя! – отмахиваюсь.

Но Хмельницкого так просто не проведешь. Он изучающе смотрит на меня с высоты своего роста, очень пристально смотрит.

Саня отлично умеет считывать людей.

– Опять с Майоровым что-то мутите, – покачивает головой. – Смотрите мне, доиграетесь.

– Сань, не каркай, – прошу его. – И без тебя тошно, – машу рукой, думая о проблемах в личной жизни.

Поскорее бы подать на развод. Пока Лиза не выкинула что-нибудь еще.

Женщина в гневе страшна. А если она решит отомстить, так можно смело ждать нож в спину.

– Что на этот раз? – с сочувствием смотрит на меня.

– Все то же, – не желаю вдаваться в подробности.

Хмельницкий – отличный реаниматолог, но ему не понять специфику работы нашего отделения. А еще он одинок. И уж явно не поймет жести, которая творится у меня в голове и на сердце.

– Взволнованные мамочки и маленькие пациенты, – перевожу все в работу. Личное приплетать не хочу.

– Аля в курсе, что ты уходишь? – В лоб задает каверзный вопрос.

– Нет, – недовольно отвечаю. – Ее на месте не было, трубку не берет, – тут же спешу пояснить.

Наша заведующая – страшная женщина. С ней лучше не конфликтовать, с ней нужно дружить.

Она всегда прикроет перед начальством и проверками, а потом даст взбучку, но уже сама. Сейчас же…

Уходя из отделения без предупреждения, я сильно подставляюсь. Но Аля не отвечает на мои звонки, так что вариантов просто нет.

– Рискуешь, друг, – осуждающе качает головой.

Прекрасно понимаю без него! Но я не могу упустить важного пациента. Мне нужно осмотреть малыша.

– Подстрахуешь? – с надеждой спрашиваю у друга. – В отделении осталась Рузанова.

– Ох ё-ё, – выдыхает.

– Вот и я про то же. – Марьям тот еще, блин, хирург.

Если будет аппендицит, то она может селезенку вырезать. Не отделит одно от другого.

Не понимаю, почему ее до сих пор не уволили. Пора бы.

От действий Марьям проблем больше, чем пользы. Всегда!

– Да куда ж я денусь! – ухмыляется тот.

– Спасибо! – благодарю его от души и выскакиваю из лифта. Приехали на первый этаж.

– Спасибо не булькает! – летит в спину. – Должен будешь!

– Без проблем! – отвечаю на ходу.

– Надеюсь, действительно важный пациент, – последнее, что я слышу перед тем, как покинуть здание.

Спешу в консультативно-диагностический центр.

До него не так долго, минут пять своим ходом. Но мне нужно пройти эти пять минут.

Подхожу к входу в здание, тороплюсь.

В дверях сталкиваюсь с девушкой, на автомате извиняюсь, иду дальше. Сердце начинает надсадно стучать.

Такое чувство, что я упускаю что-то жизненно важное. Родное.

Странно… Ничего особого ведь не произошло.

Оборачиваюсь назад, ищу глазами ту, с кем столкнулся. Нахожу.

Девушка явно куда-то торопится. Она крепко держит в руках коляску и быстрым шагом уходит прочь.

В коляске громко плачет ребенок.

Фигура девушки кажется до боли знакомой, но я себя убеждаю, что обознался. Это не она.

Незнакомка не может быть моей Машей. Ну просто никак!

При воспоминании о бывшей щемит в груди. Сердце никак не желает успокоиться и перестать тосковать по той, кто его разбил.

Маша.

Это сейчас, спустя практически два года после расставания, я понимаю, что тогда был не прав. Нам просто-напросто нужно было взять паузу, успокоиться. И только после этого говорить!